Склероз. Рассеянный. — И Губарев выразительно постучал пальцем по виску.— Да, тебе не позавидуешь!— А ты думала, что у меня жизнь — сахар? Но Дашка ничего не ответила.— Чай в комнате попьем. Я конфеты принесла. А то твой Белый Клобук выползет из своей норы и весь аппетит испортит.— Какой клобук?— Помнишь в книге про Маугли главу, когда он попал в заброшенный город. Там сокровища раджей стерегла старая кобра. Которая уже вся высохла и все время шипела. Вот и у тебя соседка такая же.— Я ее не выбирал.— Соседей, как и родителей, не выбирают, совершенно точно, — весело сказала Дашка.— Что ты имеешь в виду?— Ничего, просто так ляпнула.— Думай, что говоришь, а то я и обидеться могу.— Не-а, — затрясла головой Дашка. — Ты у нас не обидчивый.— А какой?— Мягкий и плюшевый. Как медвежонок.Губарев поднял вверх руки и, шутливо раскачиваясь, стал подступать к ней, изображая вставшего на дыбы медведя.— Я страшный и свирепый медведь, выползший из берлоги. Если ты меня сейчас не напоишь чаем с конфетами, я тебя съем. — И кинулся к Дашке, хватая ее в объятья.— Ой, пап, пусти, задушишь, — захохотала она. — Напою, напою. С ложечки и конфетку в рот суну.Когда чай был выпит, а полкоробки конфет съедено на одном дыхании, дочь пересела к нему на диван и задумчиво сказала:— Надо как-то облагородить твою халупу.— Облагораживай!— Постой! Я сейчас соображу. У меня журнал «Все звезды» есть.— И что из этого?— Сейчас увидишь!Дашка достала из своей ярко-красной сумки журнал и, перелистав его, ткнула куда-то пальцем.— Вот, смотри. Как раз подойдет!— Куда подойдет?— На стенку. Вместо картины. Постер. Губарев промолчал.— Кнопки есть? — поинтересовалась дочь.— Где-то были.— Ищи.Один рекламный портрет Дашка приколола над диваном, другой — над столом. Отойдя, она удовлетворенно прищелкнула пальцами.— Теперь то, что надо!— Ничего, — пробормотал Губарев. — Сойдет. На одной стене висел длинноволосый патлатый юнец в средневековом одеянии и с колчаном стрел за плечами. На другой — мрачный худощавый мужчина во всем черном. Взгляд карих глаз буквально пронзал Губарева. Тот, кто в черном, был смутно знаком и напоминал какого-то криминального авторитета.— Ор-лан-до Блум. Киа-ну Ривз, — по слогам прочитал Губарев. — Кто такие? Можно познакомиться?— Ну ты, пап, совсем темным стал. Это же знаменитые киногерои!— Я работаю, как вол. Мне своих героев хватает. Преступников и бандитов.— Просвещаться все равно надо. Это, — показала дочь на патлатого юнца, — Леголас. Эльф из знаменитого фильма «Властелин колец». Играет его Орландо Блум. А это — Киану Ривз. Из «Матрицы».— А… вспомнил. Отрывки из «Матрицы» я смотрел.— Где же? — с легкой ехидцей спросила Дашка. — Можно поинтересоваться: в каком доме?— У приятеля.— Понятно, — с усмешкой протянула дочь.Он действительно смотрел этот фильм на дне рождения у коллеги, который включил видак и поставил «Матрицу». Но за столом царил дух мужской компании, рассказывались служебные и житейские истории, где больше было лихо закрученного вранья, чем правды, поэтому полностью погрузиться в фильм никак не удавалось. Мелькали какие-то картинки, одна фантастичней другой. Губарев таращил на экран глаза, ему было интересно» но только он вникал в содержание, как кто-нибудь громким возгласом или взрывом смеха отвлекал его. Так он и «посмотрел» фильм. Урывками и отрывками.— А у тебя есть кассета с «Матрицей»?— Есть.— Как-нибудь приду и посмотрю.— Милости просим.Губарев посмотрел на плакаты. Сначала — на один. Потом — на другой.— Ладно, пусть висят. Симпатичные.— И комната сразу другой вид приобрела.— Умничка ты моя. Дай я тебя поцелую.— Телячьи нежности?— Телячьи, телячьи…Губарев притянул дочку к себе. От нее пахло карамелью.— Леденцы сосешь? Как маленькая?— Это духи. Между прочим, очень модные.Он отстранил ее и окинул взглядом с головы до ног.Ему было приятно смотреть на дочь. Он испытывал от этого чисто физическое удовольствие. Она была среднего роста. Раньше Дашка производила впечатление полноватой, но с годами построинела. Выправилась. Волосы были его — темные. Глаза — тоже. Губы — Наташкины. И аккуратный носик — в жену. Совместное произведение, обычно шутила его жена. Так и должно быть, серьезно отвечал Губарев. В создании ребенка участвуют двое. Почему же он должен повторять только одного родителя? Это несправедливо. А так все видно! Где один старался, а где другой. А ты что, очень старался, смеялась Наташа. Трудился в поте лица, отвечал Губарев, поэтому Даша и получилась у нас такая славная. Славная, но непослушная, возражала Наташка. Вот если бы ты больше внимания уделял своему ребенку…Это была заезженная пластинка, и майор сразу невольно хмурился. Эти слова были неприятны, колючи, остры. Когда он слышал их, то понимал, почему расходятся семейные пары со стажем. Вот именно из-за таких несправедливых обвинений и хлестких выражений. Когда в лицо близкому человеку выплескивается все самое низкое, неприятное и обидное. Если бы люди сдерживали себя и выбирали выражения, то разводов было бы намного меньше. Это точно…От воспоминаний о Дашкином визите и рассуждений на тему разводов майора отвлек скрежещущий звук за стеной. Марья Васильевна-Степановна что-то делала в своей комнате.Пора ужинать, решил Губарев. Пока эта ведьма в своей пещере находится, можно выйти на кухню и пожарить картошки. Он мигом вскочил с дивана и бодренькой походкой направился в кухню. Готовить ужин.
В начале рабочего дня к майору в кабинет заглянул его напарник Витя Павлов.— С утречком! — поздоровался он с майором. — Добреньким!— Как же! — проворчал Губарев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91