Вы для него идеал. Если вас не затруднит написать несколько приветливых слов мсье Рамзину, буду вам весьма благодарна.— С удовольствием!Она стремительным изящным почерком написала несколько строк на фотографии, изображавшей ее в роли Маргариты Готье с неизменными камелиями, и протянула мне.— Благодарю вас, мадам. Я уверена, отец будет счастлив!В гримерную вошел Доминик Плювинье. Одежда на нем была заляпана сажей от автомобиля и припорошена сверху пылью каменоломен.— Полин, ты в порядке? — бросился он ко мне. — Боже, как я переживал! Ты сможешь подняться? Я отвезу тебя домой!Мне было приятно его беспокойство.— Не волнуйся, Доминик, благодаря заботам мадам Бернар я прекрасно себя чувствую и с удовольствием поеду с тобой.Пришлось, правда, опереться на его руку, так как у меня закружилась голова, стоило мне встать с постели. Попросив репортера выйти, я надела ботинки, принесенные заботливым Жаном, и попрощалась с Сарой Бернар.На улице стояла теплая парижская ночь. Черное бархатное небо было усыпано крупными яркими звездами. Шелестели кроны каштанов, а по бульварам прогуливались беспечные парочки. Словно не было никогда ни жутких подземелий, ни пирамид из черепов.Доминик нежно поддерживал меня за талию, а я хромала, и каждый шаг отзывался болью в натертых ногах. Мы шли медленно, и я наслаждалась открытым пространством, вырвавшись наконец из тесных катакомб.Смерть Улисса притупила мои чувства, а после бокала вина, поднесенного актрисой, я и вовсе впала в некоторую апатию.— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — прошептал Доминик, и его гасконскии нос уперся мне в ухо.— Спасибо, уже лучше, — ответила я, и попыталась было отстраниться от него, но он мне этого не позволил.— Тебе сейчас надо выспаться, — произнес он таким страстным шепотом, что я усомнилась, действительно ли он хочет, чтобы я заснула.— Да-да, ты прав.— У тебя есть ключ от входной двери? — спросил он.— Нет. — Я удивилась тому, что Доминик спрашивает об этом.— А как ты попадешь домой?— Постучу, крикну… Не знаю.— Проблема… — Он покачал головой.Мне стало неуютно от одной мысли, что заспанная мадам де Жаликур будет сначала долго возиться с замками, потом светить свечой мне в лицо, а утром опять примется язвить.Мы подошли к калитке, и тут решимость оставила меня. Мне не хотелось поднимать шум и будить постояльцев. И так я уже заработала себе репутацию эксцентричной особы, которую преследуют неприятности. Чем виноваты другие жильцы, которые так же, как и я, платят за комнату?— Я боюсь звонить в колокольчик, Доминик.— Подожди, что-нибудь придумаем, — ободрил меня он.Доминик достал из кармана перочинный нож и принялся ковырять им в замке. На удивление, язычок щелкнул, и калитка отворилась.— Невероятно! — восхитилась я. — Ты можешь взламывать замки?— И не только замки. Репортер многое должен уметь, чтобы добыть интересные сведения для газеты.Мы тихо шли по дорожке. Под ногами хрустел гравий.— Но как мы войдем в дом, Доминик? Дверь на засове — это не простой замок на калитке.— Не волнуйся. Давай сначала обойдем дом.Мы пошли кругом, стараясь не приближаться к окнам на первом этаже, и обнаружили большую лестницу, которую садовник оставил возле яблонь.— Вот что нам надо, — прошептал Плювинье. — Где твое окно, Полин?— Вон там, слева, на втором этаже.Он приставил лестницу к стене, так что ее конец уперся в подоконник моего окна.— Я поднимусь первым и отожму раму. Потом спущусь за тобой. Стой здесь и смотри по сторонам. Если заметишь что-нибудь подозрительное — позови.Доминик ловко вскарабкался по лестнице. Наверху он задержался на минуту-другую, потом осторожно, чтобы не было скрипа, распахнул створки окна и спустился вниз.— Все в порядке, путь свободен. Теперь твоя очередь. Лезь наверх, а я буду держать лестницу.— Я боюсь, Доминик!— Глупости! В катакомбах не боялась, а тут… Лезь, тебе говорят, если упадешь, то на меня. Не расшибешься — я тебя поймаю.Я взялась за перекладину на уровне груди и встала на первую ступеньку. Если не смотреть вниз, то забираться было совсем не трудно, разве что немного дрожали ноги от напряжения да иногда скользили каблуки. Наконец я залезла на широкий мраморный подоконник и через секунду оказалась в своей обители.— Я уже на месте, Доминик, — прошептала я, выглянув из окна. — Спасибо тебе за все! Убери лестницу и иди домой. Спокойной ночи!Какое счастье, что в комнате оказался полный кувшин воды. Вероятно, его принесла горничная. Знала, что я к обеду опоздаю. Я сняла с себя грязное платье и ботинки, смочила полотенце водой и принялась обтираться.Нежданно накатила тоска: завтра все закончится, Кервадек будет заключен в тюрьму. Андрея я похоронила по православному обряду на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. От влюбленности в него излечилась, шишек набила, но живой из передряг вышла. Почему же такая тоска?Надев ночную сорочку, я подошла к окну, чтобы посмотреть, убрал репортер лестницу или нет.Не убрал. Он стоял возле лестницы и курил. Я не видела его лица — лишь красный огонек.— Доминик, ты здесь? — тихо спросила я.Он поднял голову, и я увидела слезы в его глазах.— Почему ты не уходишь?— Не могу, — ответил он.— Почему?— Ты не отпускаешь меня, Полин…— Как это? Я не понимаю тебя, Доминик.— Ты прогнала меня тогда, в парке. На что я могу сейчас надеяться?Тоска еще сильнее сжала ледяными ладонями сердце. Все это напоминало сцену под балконом Джульетты, даже мадам де Жаликур в роли похрапывающей няни выглядела бы органично.Решение пришло мгновенно.— Поднимайся! — сказала я.Он словно ждал этого: через мгновение Доминик оказался у меня в комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91