Его губы едва заметно дрогнули: казалось, ему пришла в голову какая-то мысль, показавшаяся ему забавной.
«Скорее всего, – решила Молли, – он загадает, чтобы я поскорей убралась из этого дома».
Остин начал задувать свечи. Получалось это у него не слишком хорошо, поскольку его координация все еще оставляла желать лучшего. Габриэль, забросив волосы за плечи, наклонилась вперед и стала ему помогать.
Когда дело было сделано, Сэмми хлопнул Остина по плечу, едва не сбив его при этом с ног. Тут же сообразив, что с выражениями добрых чувств он несколько переборщил, Сэмми подхватил Остина под руку и помог сохранить равновесие.
Одно время Молли считала, что Остин и ее брат смогут поладить и даже стать друзьями, но этого не случилось. Возможно, по той причине, что они чрезвычайно друг от друга отличались. Сэмми был открыт, импульсивен и самую малость театрален. Остин же, наоборот, был сдержан до крайности и никогда не демонстрировал своих чувств.
– Хорошо держишься! – воскликнул Сэмми, обращаясь к Остину. – Кстати, сколько все-таки тебе сегодня стукнуло?
Молли следила за тем, как шевелил губами Остин, пытаясь собрать ускользающие звуки в слова.
– Д-двес-с-сти… – помолчал, подумал и добавил: – П-по… м-меньшей м-мере.
Сэмми засмеялся. Остин засмеялся тоже.
Молли затаила дыхание. К большому ее удивлению, муж и брат не поцапались, хотя ситуация была щекотливая. На ее памяти такое было впервые. Интересно, смогут они относиться друг к другу по-доброму еще хотя бы час?
Сэмми всегда был парнем чувствительным. С детства. Особенно же его чувствительность развилась после того, как он попал в аварию. Казалось, он умел воспринимать боль других людей как свою собственную. Молли, во всяком случае, считала, что по отношению к Остину он не позволит себе никакой бестактности, как бы сурово ни третировал его Остин в прошлом. Так что поведение Сэмми ее не удивило. Другое дело Остин. Вопреки обыкновению, к конфронтации с Сэмми он совсем не стремился.
Невероятно!
Габриэль взяла нож и стала нарезать торт на куски.
Интересное дело. Прежней острой неприязни к сестре мужа Молли больше не испытывала. Возможно, по той причине, что уже успела немного к ней привыкнуть. А может быть, это произошло потому, что на этот раз Габриэль оделась далеко не так вызывающе, как прежде. На ней были «бермуды» из джинсовой материи и розовая футболка. Да и с косметикой она не переборщила: была накрашена аккуратно и в меру. При всем том у ее глаз и в углах рта собрались морщины, которых не могла скрыть никакая косметика. Это было свидетельство выпавших на ее долю испытаний и трудностей.
Не в обычае Молли было испытывать материнские чувства по отношению к другим людям, даже если возраст ей это и позволял. Но в случае с Габриэль происходило обратное. Она чувствовала себя куда старше этой женщины и умнее ее. У нее даже появилась странная потребность опекать ее и защищать, хотя она знала, что Габриэль видала виды и сама привыкла выбираться из жизненных передряг.
Настала пора заняться подарками. Но прежде их следовало распаковать: развязать ленточку, снять оберточную бумагу, открыть коробку. Это было непростое для больного человека дело, требовавшее хорошей координации движений. Молли подумала, что Остину это не по силам, и еще раз пожалела о том, что устроила вечеринку.
На удивление, это мероприятие прошло как по маслу. Во многом благодаря тому, что Сэмми и Рейчел очень тактично помогали Остину распаковывать подарки.
Габриэль подарила брату книгу с короткими стихами и скороговорками, предназначавшимися для развития речи. Полезный подарок, а если принять во внимание, кто именно его сделал, просто уникальный.
Вечеринка подходила к концу. Гости благодарили за угощение, пожимали руку Остину, желали ему всяких благ и направлялись к выходу.
Чтобы Остин мог проводить гостей, Молли вручила ему подаренную Эми трость из черного дерева. Остин нахмурился, но трость все-таки взял и, опираясь на ее массивную рукоять, прошел к двери. Двигался он тяжело, припадая на одну ногу, а во всем его облике сказывалось сильное утомление.
В дверях Сэмми указал на жену и сказал:
– Между прочим, у нас будет ребенок.
Молли ахнула. «Это что же такое делается? – подумала она. – И Эми, и Рейчел тоже…» Впрочем, ее не так поразил сам факт беременности Рейчел, как собственная реакция: при этом известии она испытала странное чувство, которое было сродни страху, хотя, казалось бы, должна была обрадоваться.
– Так это же чудесно! – воскликнула Габриэль, обнимая Рейчел за плечи и целуя ее в щеку. Другими словами, она сделала то, что должна была сделать, но не сделала Молли.
Объяснение находилось на поверхности: ревность. Молли ревновала брата к Рейчел. Прежде она была для брата всем: и сестрой, и матерью, и лучшим другом, но с появлением Рейчел Сэмми стал все больше от нее отдаляться.
Остин пристально посмотрел на жену: казалось, он понимал даже малейшие движения ее души. «Но это невозможно, – подумала Молли. – Остин никогда не знал, что у меня на сердце, да особенно к этому и не стремился».
Молли справилась с собой, подошла к своей невестке и поцеловала ее. Рейчел, которая потеряла первого ребенка, девочку, и долго после этого страдала, заслуживала награду. Из нее выйдет чудесная мать. Ну а отца лучше Сэмми просто не сыскать. Он будет образцовым папашей. Уж в этом Молли ни капельки не сомневалась.
– Поздравляю, дорогая, – сказала Молли, почувствовав, что ей на глаза наворачиваются слезы. Потом, отвернувшись от Рейчел и смахнув слезы, она посмотрела на Сэмми. На Сэмми, которого она обожала, который был ее единственным близким родственником, который один из очень и очень немногих знал, как ее развеселить, и который был беззаветно ей предан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94