В Филадельфии жизнь нас учила: никогда не высовывайся на улицу, не посмотрев по сторонам. Если идешь в темноте на автостоянку, думай не о чем попало, а о том, что будешь делать, если на тебя нападут. Если не будешь об этом думать, рано или поздно какой-нибудь мерзавец выберет тебя в качестве жертвы.Я стояла возле “камаро” с ключом в руке, когда услышала, что ко мне кто-то приближается, причем бегом. Как назло чертов ключ не желал вставляться в замок. В мечтах об отдыхе я настолько потеряла бдительность, что даже не смогла вовремя добраться до своего ножа. Этот тип набросился на меня раньше, чем я успела что-нибудь предпринять, ударил меня о дверцу машины, набросил на голову какую-то тряпку и повалил на землю.— Сукин сын! — завопила я, но плотная ткань заглушала мой голос.— Заткнись, мать твою! — прорычал он хрипло. — Чувствуешь вот это?Мне в спину уперлось что-то холодное, твердое и круглое. Я поняла, что это пистолет.Я кивнула. В горле першило, а сердце билось так, что чуть не выпрыгивало из груди. Под тряпкой, которую этот тип набросил мне на голову, было жарко и душно, я боялась задохнуться.— Я тебе кое-что принес, — сказал голос. — Кое-что, что заставит тебя призадуматься.Я с ужасом ждала, что он со мной сделает, понимая, что не в силах вырваться.Мерзавец обмотал меня веревкой, затянул потуже и завязал узел.— Ты задаешь слишком много вопросов, — сказал он, — нечего тревожить мертвецов, не твое это дело.Я крепко прикусила губу, чтобы не закричать. Он пихнул меня к машине, так что я оказалась прижатой к колесу, и оттолкнулся от меня.Куда подевался Бруно? Почему его нет на автостоянке? Обычно вышибала дежурит снаружи, когда клуб закрывается, и следит, чтобы мы благополучно добрались до своих машин.Тип, напавший на меня, пнул меня ногой в ребра, да так сильно, что у меня из легких вышел весь воздух. Лежа лицом вниз, я пыталась вдохнуть и мысленно кляла своего мучителя. Я услышала тяжелые шаги, они удалялись, потом зазвучали чаще — он побежал, как мне показалось, в сторону узкой полоски олеандровых кустов, отделявших стоянку перед “Тиффани” от улочки, которая состояла в основном из маленьких магазинчиков, парикмахерских и тату-салонов.Я лежала на теплом асфальте и ждала, когда в легкие вернется воздух. Одновременно я пыталась высвободить руки из пут, и, кажется, у меня получалось. Наконец я освободила ладони, сбросила веревку, и сорвала с головы кусок толстой ткани. Последний рывок, и я свободна. Я жадно втянула воздух, — он пах морем.На асфальте передо мной валялась тряпка, которую подонок набросил мне на голову, — теперь я разглядела, что это был темно-зеленый плед. У моих ног лежала раздетая кукла Барби, одна грудь у нее была отрезана, на ее месте зияло пятно красного лака для ногтей, очень похожее на кровь В руке Барби держала маленькую головку коричневой игрушечной собачки, похожей на Флафи.Что это, обещание или предостережение?Сил подняться с земли не было, и я прислонилась к своей машине, держа в руке искалеченную куклу.— Ублюдок поганый, — пробормотала я в темноту. — Ничего, я до тебя доберусь! Ты убил Руби, но меня не убьешь!Я медленно поднялась на ноги, подобрала плед, веревку, куклу и бросила все это на заднее сиденье машины. Меня била дрожь.— Давай, мерзавец, прячься в темноте. Ты только и можешь, что подкрадываться сзади и нападать на тех, кто слабее тебя, в тот момент, когда они ни о чем не подозревают. Давай, продолжай в том же духе! — Мой голос срывался на визг, я была на грани истерики. — Но берегись, жалкий трус, потому что я тебя достану!В моей гневной тираде, произнесенной в темноту, особого проку не было, вероятнее всего, нападавший убежал уже далеко. Но это было не важно, моя речь помогла мне подняться с земли и напомнила, кто я такая Я Кьяра Лаватини, а Лаватини не запугаешь! Кьяра Лаватини может временно отступить, чтобы перегруппировать силы, может позвать на помощь братьев, но она не станет стоять в стороне, пока убийца ее подруги разгуливает на свободе.Убийца Руби только что совершил большую ошибку. Он рассчитывал меня запугать, но вместо этого привел в ярость. Я осознала, что хватит заниматься ерундой, пришло время пустить в ход тяжелую артиллерию.Сев за руль, я так резко рванула с места, что покрышки завизжали. Я выехала на Томас-драйв. Наверное, следовало вернуться в клуб, рассказать о том, что произошло, Винсенту, вызвать полицию или сделать еще что-нибудь в этом роде, но я не могла себя заставить. Меня трясло, и я ехала слишком быстро. Кроме того, что толку было сообщать в полицию? Это приведет лишь к тому, что история попадет в газеты. Черт возьми, вероятно, в этом корень всех моих неприятностей: в газете черным по белому напечатали мое имя и назвали меня главной свидетельницей. Теперь, когда я об этом задумалась, у меня возникла мысль, что колесо “камаро” могло слететь вовсе не по вине Роя Делла и его ребят, вполне возможно, что кто-то подстроил это.Я ехала с открытым окном и разговаривала вслух сама с собой, борясь с ветром, который, казалось, пытался загнать слова обратно мне в глотку, иногда приходилось орать во весь голос. Таким манером я проделала путь через мост Хэтауэй, миновала дешевые мотели, полицейский участок…— И между прочим, ребята, я не вижу, чтобы вы делали что-то еще, кроме как подвергали мою жизнь опасности, — крикнула я, проезжая мимо.Я свернула на параллельную улицу и, петляя по переулкам, ехала к своему трейлерному городку. Улицы словно вымерли, что для нашего района редкость даже в три часа утра. Время от времени свет уличных фонарей выхватывал из темноты трейлеры, отражался от задних фар автомобилей, стоявших на площадках тут же, за фургонами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76