Дела улягутся, - я в строители, техником пойду. Ты с инженерным делом
знаком?
- Инженерное дело?.. Нет, зачем же мне инженерное дело?..
- Ладно, дразнись. Здесь вон, в какую-то деревню, летчик с фронта на
побывку прилетел - это фунт!.. А то что...
А в обед, Запус шел мимо скирдов, за селом. Вздумал закурить и услы-
шал у скирда вздохи. Он их знал хорошо, поэтому не стал закуривать, а,
подмигивая сам себе, легонько шагнул вперед. Запнулся о слегу и упал,
шебурша руками по сену. Из-за скирда вышла Ира. Сморщив губы, качнула
плечом и, выпрямляя лицо, сказала:
- Пожалуйста...
После ее Запус увидел Пимных. Тот, протянув ему горячую руку, тягуче
отделяя слюну от крепких губ, посмотрел вслед Ире:
- Конечно, дело ваше, а я бы на вашем месте, товарищ комиссар...
Запус быстро лег на сено, расстегнув грудь под солнце. Усаживая на
ноготь божью коровку, длинно и радостно потянулся:
- Иди ты, Пимных, к чорту...

---------------
Тогда же, Василий Дементьев, хромой сказочник, выехал с возом навоза
ко кладбищу. Скидал навоз, достал со дна телеги седло. Выпряг лошадь и,
кинув телегу, верхом через степь помчался в казачьи поселки.
Через четыре дня, зажигая заревом степь, поднялась на Сохтуй казачья
лава.

IV.

Поликарпыч обошел всю ограду, постоял за воротами и, щупая кривыми
пальцами ноющий хребет, вернулся к мастерской. Тут в тележке под'ехал к
навесу Кирилл Михеич. Сюртук у него был выпачкан алой пылью кирпичей, на
сапоге прилипла желтовато-синяя глина.
- За городом дождь был, а тут, как сказать, не вижу.
- Тут нету.
Поликарпыч распустил супонь. Лошадь вдумчиво вытянула шею, спуская
хомут.
- Видал, Кирилл, поселковых? Они на завод поехали, стретим, грит, его
там. Я про бабу, Фиезу, спрашивал...
- В Талице она гостила...
- И то слышал, гостила, говорят. Я про хозяйство, без бабы какое хо-
зяйство?.. поди, так приехать должна скоро, письмо што ль ей?..
Кирилл Михеич повел щекой. Оправил на хомуте шлею и резко сказал:
- На пристань пойду, женску роту на фронт отправляют... В штанах, во-
лосы обрили, а буфера-то что пушки.
Поликарпыч сплюнул:
- Солдаты и бритых честь-по-честью... Вояки! У нас вот в турецку вой-
ну семь лет баб не видали, а терпели. Брюхо - в коросте!..
- Воевать хочут, ни что-нибудь, яко-бы...
- Ну, воевать! Комиссар, Васелий тоже в уезде воюет. Грабители все
пошли... Чай пить не будешь? Сынок!..
Поликарпыч укоризненно посмотрел на сутулую спину уходившего сына,
скинул свой пиджак, вытряс его с шумом:
- Маета! Без бабы кака постель, поневоле хошь на чужих баб побе-
жишь... Они, вишь, ко фронту за ребятишками поехали...
Он хлопнул себе по ляжке и, тряся пыльной бороденкой, рассмеялся:
- Поезжай, мне рази жалко!..
Кирилл Михеич, крепко расставляя ноги, шел мимо тесовых заборов к
пристани. Раньше на заборах клеились (по углам) афишки двух кинематогра-
фов "Заря" и "Одеон", а теперь - как листья осенью всех цветов -
"Голосуйте за трудовое казачество!"
"Да здравствует Учредительное Собрание!.."
"Выбирайте социалистов-революционеров!.."
И еще - Комитет Общественной Безопасности об'являл о приезде чрезвы-
чайного следователя по делу Запуса. Следователь, тощий паренек с лохма-
тыми черными бровями, Новицкий, призывал Кирилла Михеича. Расспросил о
Запусе и, краснея, показал записки Фиозы, найденные на пароходе.
Это было неделю назад, а сегодня поселковые рассказали, как Фиоза уе-
хала к Запусу. Казак Флегонт Пестов, дядя убитого Лифантия, грозил кула-
ком в землю у ног Кирилла Михеича:
- Ты щщо думаешь: за таки дела мы помилуем? Ане, думаешь, как нас
осилят, не вырежут?.. Она, может, списки составила?..
Кирилл Михеич считал кирпичи, отмечая их в книжку, и молчал. Казаки
кирпичи везли на постройку полусожженной Запусом церкви, - Кириллу Михе-
ичу неловко было спросить о плате. Казаки стыдились и врали про Фиозу,
что, уезжая, она три дня молилась, не вставая с колен.
- Околдовал, штобы его язвило!
У пристани - крепко притянутая стальными канатами - баржа. За ней
буксирный пароходик - "Алкабек". По сходням взад и вперед толпились ме-
щане. На берегу на огромных холмах экибастукской соли прыгали, скатыва-
ясь с визгом вниз, ребятишки. Салдаты, лузгая семячки, рядами (в
пять-восемь человек) ходили вверху по яру. Один босой, в расстегнутой
гимнастерке, подплясывая, цеплялся за ряды и дребезжаще кричал:
- Чубы крути, счас баб выбирать будем!..
Пахло от солдат острым казарменным духом. Из-за Иртыша несло осенними
камышами; вода в реке немая и ровная. На носу парохода, совсем у борта,
спал матрос-киргиз, крепко зажав в руке толстый, как жердь, канат.
"Упадет", - подумал Кирилл Михеич.
Здесь подошел Шмуро. Был он в светло-зеленом френче, усы слегка от-
пустил. Повыше локтя - трехцветный треугольник. Выпятив грудь, топнул
ногой и, пожимая вялую ладонь Кирилла Михеича, сказал задумчиво:
- Добровольно умирать еду... Батальон смерти, в Омск. Через неделю.
Только победив империалистические стремления Германии, Россия встанет на
путь прогресса...
- Церкви, значит, строить не будете?..
- Вернусь, тогда построим.
Кирилл Михеич вздохнул.
- Дай Бог. На могиле-то о. Степана чудо свершилось, - сказывают, ка-
лика исцелилась. Пошла.
- Религиозные миазмы, а впрочем в Индии вон факиры на сорок дней в
могиле без вреда закапываются... Восток! Капитана давно не видали?
- Артюшку?
- Уездным комиссаром назначен, из Омска. Казачий круг доверие выра-
зил. Был у него сегодня - обрился, телеграмму читает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56