Китайцу хотелось петь.

III.

Никита Вершинин был рыбак больших поколений.
Тосковал он без моря - и жизнь для него была вода, а пять пальцев -
мелкие ячейки сети все что-нибудь да и попадет.
Баба попалась жирная и мягкая, как налим. Детей она принесла пятерых
- из года в год, пять осеней - когда шла сельдь, и не потому ли ребятиш-
ки росли светловолосые - среброчешуйники.
В рыбалках ему везло, на весь округ шел послух про него "вершининс-
кое" счастье, и когда волость решила итти на японцев и атамановцев, -
председателем ревштаба выбрали Никиту Егорыча.
От волости уцелели телеги, увозящие в сопки ребятишек и баб. Жизнь
нужно было тесать, как избы, неизвестно еще когда, - заново, как тесали
прадеды, приехавшие сюда из пермских земель, на дикую землю.
Многое было непонятно - и жена, как в молодости, не желала иметь ре-
бенка.
Думать было тяжело, хотелось повернуть назад и стрелять в японцев,
американцев, атамановцев, в это сытое море, присылающее со своих остро-
вов людей, умеющих только убивать.
У пришиби*1 яра бомы*2 прервали дорогу и к утесу был приделан вися-
чий, балконом, плетеный мост. Матера*3 рвались на бом, а ниже в камнях
билась, как в падучей, белая пена стрежи*4 потока.
Перейдя подвесный мост, Вершинин спросил:
- Привал, что ли?
Мужики остановились, закурили.
Привал решили не делать. Пройти Давью деревню, а там в сопки близко и
ночью можно отдыхать в сопках.
У поскотины*5 Давьей деревни босоногий мужик с головой, перевязанной
тряпицей, подогнал охлябью игренюю лошадь и сказал:
- Битва у нас тут была, Никита Егорыч.
- С кем битва-то?
- В поселке. Японец с нашими дрался. Дивно народу положено. Японец-то
ушел - отбили, а, чаем, придет завтра. Ну, вот мы барахлишко-то свое
складывам, да в сопки с вами думам.
- Кто наши-то?
- Не знаю, парень. Не нашей волости должно. Хрисьяне тоже. Пулеметы у
них, хорошие пулеметы. Так и строгат. Из сопок тоже.
- Увидимся! _______________
*1 Подножие яра - крутой скалистый берег.
*2 Камни, преграждающие течение потока.
*3 Главная сила струи потока.
*4 Сильнейшие струи матеры.
*5 Ограда вокруг деревни, в которой пасется скот.
На широкой поселковой улице валялись трупы людей, скота и телег.
Японец, проткнутый штыком в горло, лежал на русском. У русского вытек
на щеку длинный синий глаз. На гимнастерке, залитой кровью, ползали му-
хи.
Четыре японца лежали у заплота ниц лицом, точно стыдясь. Затылки у
них были раздроблены. Куски кожи с жесткими черными волосами прилипли на
спины опрятных мундирчиков, а желтые гетры были тщательно начищены, точ-
но японцы сбирались гулять по владивостокским улицам.
- Зарыть бы их, - сказал Окорок, - срамота.
Жители складывали пожитки в телеги. Мальчишки выгоняли скот. Лица у
всех были такие же, как и всегда - спокойно деловитые.
Только от двора ко двору среди трупов кольцами кружилась сошедшая с
ума беленькая собачонка.
Подошел к партизанам старик с лицом, похожим на вытершуюся серую ов-
чину. Где выпали клоки шерсти, там краснела кожа щек и лба.
- Воюете? - спросил он плаксивым голосом у Вершинина.
- Приходится, дедушка.
- И то смотрю - тошнота с народом. Николды такой никудышной войны не
было. Се царь скликал, а теперь, - на чемер тебя дери, сами промеж себя
дерутся.
- Все равно, что ехали-ехали, дедушка, а телега-то - трах! Оказыват-
ся, сгнила давно, нову приходится делать.
- А?
Старик наклонил голову к земле и, словно прислушиваясь к шуму под но-
гами, повторял:
- Не пойму я... А?..
- Телега, мол, изломалась!
Старик, будто стряхивая с рук воду, отошел бормоча:
- Ну, ну... каки нонче телеги. Антихрист родился, хороших телег не
жди.
Вершинин потер ноющую поясницу и огляделся.
Собачонка не переставала визжать.
Один из партизан снял карабин и выстрелил. Собачонка свернулась клуб-
ком, потом вытянулась всем телом, точно просыпаясь и потягиваясь. Издох-
ла.

IV.

Мужик с перевязанной головой опять ускакал, но через несколько минут
бешено выгнал обратно из переулка свою игренюю лошадь.
Тело его влипло в плоскую лошадиную спину, лицо танцовало, тряслись
кулаки и радостно орала глотка:
- Мериканца пымали, братцы-ы!..
Окорок закричал:
- Ого-го-го!..
Трое мужиков с винтовками показались в переулке.
Посреди их шел, слегка прихрамывая, одетый в летнюю фланелевую форму
американский солдат.
Лицо у него было бритое, молодое. Испуганно дрожали его открытые губы
и на правой щеке, у скулы, прыгал мускул.
Длинноногий седой мужик, сопровождавший американца, спросил:
- Кто у вас старшой?
- По какому делу? - отозвался Вершинин.
- Он старшой-то, он, - закричал Окорок. - Никита Егорыч Вершинин. А
ты рассказывай, как пымали-то!
Мужик сплюнул и, похлопывая американского солдата по плечу так, точно
тот сам явился, стал рассказывать со стариковской охотливостью.
- Привел его к тебе, Никита Егорыч. Вознесенской мы волости. Отряд-от
наш за японцем пошел далеко-о.
- А деревень-то каких?
- Селом мы воюем. Пенино село слышал, может?
- Пожгли его, бают.
- Сволочь народ. Как есть все село, паря-батюшка, попалили, вот и уш-
ли в сопки.
Партизаны собрались вокруг, заговорили:
- Одну муку принимам. Понятно.
Седой мужик продолжал:
- Ехали они двое, мериканцы-то. На трашпанке в жестянках молоко вез-
ли. Дурной народ, воевать приехали, а молоко жрут с щиколадом. Одного-то
мы сняли, а этот руки задрал. Ну, и повели. Хотели старости отдать, а
тут ишь - целая компания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22