И такие настроения чувствовались во всем обществе.
Этому способствовали и газеты, писавшие в своей излюбленной предостерегающе-пророческой манере. Обычно люди пропускали мимо ушей громогласные, порой сбивавшиеся на откровенно грубую брань «предостережения» газет. В эпоху переизбытка всякого рода информации люди обрели эмоциональный иммунитет против «громких заголовков» и считали, что такова уж природа журналистики. Как бы газеты ни изобиловали мрачными, полными яда статьями, народ умел отмахнуться от истеричной прессы, если интуитивно чувствовал, что «на свете» в общем все в порядке, больше этого, приобрел способность кожей чувствовать то, что на самом деле кроется в запутанном клубке информации.
Нет, подумал Онодэра, на этот раз они наверняка учуяли, что здесь что-то не то. Тревога, исходившая от демонстрантов, их замкнутые, серые от холода и тоски лица, казалось, свидетельствовали о том, что люди начинают терять уверенность в завтрашнем дне. И эти плакаты с такими категорическими требованиями в трудный для всей страны момент… Нет, нет, они чувствуют приближение чего-то недоброго, каких-то трагических перемен… Они по-прежнему относились к броским заголовкам, вроде «Наступит ли большой кризис?», или «Свежие продукты на черном рынке повысились в цене на сорок процентов», или «Опасность продовольственного кризиса будущей весной», но сделались более внимательными, пытаясь прочитать за ними признаки чего-то страшного.
Тонкий народ, с болью в сердце думал Онодэра, проходя мимо демонстрантов и чувствуя — всей своей кожей — их настроение. А что если они… если народ узнает об этом?.. Ведь вероятность теперь уже превысила пятьдесят процентов?.. Не приведет ли это к гигантской панике?
В одной из комнат Управления морской безопасности Онодэра встретил пришедшего сюда минутой раньше Катаоку. За короткое время этот веселый, по-мальчишески круглолицый, дочерна загорелый парень страшно изменился. Его ослепительно яркая улыбка погасла. Всегда плотно сомкнутые губы скрыли белизну ровных зубов. Глаза стали тусклыми, кожа серой, словно он постарел на десять лет. Катаока, как и все сотрудники группы, работал день и ночь до полного изнеможения, но не только в этом было дело — он потерял в Тамати всю семью.
— Демонстрацию видел? — спросил Катаока лишенным интонации голосом. Онодэра кивнул.
— Как ты думаешь, газетчики еще ничего не пронюхали? — Катаока смотрел на снег, облепивший оконную раму. — Сегодня один приходил в Управление обороны. Конечно, никто из главных плана Д с ним не виделся. А он, газетчик-то, побывал на заседании Совета по восстановлению столицы, потом в сейсмологическом институте, а оттуда явился в Управление обороны и долго торчал в отделе прессы…
— Подозрительно… — пробормотал Онодэра. — Что это он вдруг положил глаз на Управление обороны?
— Кажется, увидел там профессора и Юкинагу. С Юкинагой этот репортер еще раньше был знаком. Ему было известно даже, что тот вдруг уволился из университета…
— Прежде чем дойдет до газет, я думаю, будут приняты меры, — сказал Онодэра. — Куниэда-сан шепнул мне, что сегодня вечером у начальника канцелярии кабинета министров состоится секретное совещание с главами крупнейших газет. Договорились, наконец, и о совершенно секретной встрече руководителей оппозиции с премьер-министром…
— А сколько вообще можно скрывать? — все так же холодно произнес Катаока. — Ощущение такое, что вот-вот поползут всякие слухи. Тревога ведь все усиливается. А тут еще неизвестно, будут ли наградные за прошедший год выплачивать… Может начаться так называемый «ножничный» спад из-за свирепого кризиса и страшного повышения цен на предметы первой необходимости…
— Но, говорят, телевизоры и радиоприемники раскупают вовсю, — сказал Онодэра. — Странные дела. Автомобили, например, почти не покупают, хотя почти ни у кого сейчас не осталось нормальной исправной машины.
— В группе Д-2 сегодня был скандал. Сцепились сотрудник, откомандированный из министерства иностранных дел, и молодой парень, которого прислали из Генштаба, да так, что чуть не подрались, — потирая щеки ладонями, все тем же бесстрастным тоном сказал Катаока. — Когда штат увеличивается, такие стычки неизбежны. И ни талант, ни знания тут значения не имеют. Очень даже возможно, что подобные недоразумения могут привести к разглашению тайны.
— И в Д-1 тоже не все гладко. Молодые ученые и технические специалисты из государственных служащих — эти ничего, с ними все в порядке. А вот ученые из Научно-технического совета отвергают мнение профессора Тадокоро. Держатся высокомерно…
— Зачем только таких взяли? Ведь Тадокоро-сан очень вспыльчив…
— В том-то и дело, что он совершенно спокоен, больше того — тих и смирен. Видно, ни о чем другом думать не может…
— А что с этим ученым, Фукухара, которого притащили из Киото?
— Он в Хаконэ, у старика Ватари.
— Что он там делает?
— Точно не знаю, — усмехнулся Онодэра. — Но Куниэда подозревает, что он целыми днями спит.
Открылась дверь, в комнату вошел заместитель начальника отдела гидрологии.
— Простите, заставил вас ждать, — сказал он, положив на стол бумаги. — Все оформили. «Сэйрю-мару» завтра в восемнадцать часов прибудет в Йокосука.
— Благодарю вас… — Онодэра придвинул к себе бумаги. — Значит, послезавтра можно будет произвести погрузку аппаратуры и принять на борт специалистов.
— Мы связались и с исследовательской группой, — заместитель кивнул на бумаги. — У нас тут было возникло одно препятствие. Хотели арендовать глубоководное исследовательское судно и подводную лабораторию у фирмы «Джейкоб», но они нам отказали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178