Мы видим устремленные к звездам причудливые корабли, астронавтов, высаживающихся на планеты, которые напоминают то дантов ад, то райские сады. Среди уродливых деревьев выглядывают чудовищные морды зверей. Вероятно, гриане знали какие-то новые методы изображения на плоскости: предметы на картинах имели глубину, а люди и животные казались настолько живыми, что я невольно протянул руку, пытаясь проверить свое впечатление, и… наткнулся на холодный камень стен.
Самойлов рассмеялся. Виара и Югд, услышав его смех, необычный в этом мире, быстро обернулись и беспокойно посмотрели на нас.
Проходим длинными залами, наполненными тихой музыкой: это звучит мелодия тысяч приборов и аппаратов, абсолютно мне непонятных. Даже Петр Михайлович, по-видимому, затрудняется хотя бы приблизительно угадать их назначение.
— Трудно понять мысль, ушедшую от нас вперед на тысячу лет, — задумчиво говорит он, словно извиняясь. — Мы сейчас как неандертальцы, попавшие в двадцать третий век…
— Из которого мы прилетели сюда, — доканчиваю я. — А я все же надеюсь понять принципы управления грианскими астролетами и, может быть, слетать на другую планету их системы.
Наконец мы в полукруглом зале с небольшим пультом посередине. Здесь нас ожидают ученые-гриане во главе с Элцем.
— Сейчас включают Космос. Попытайтесь передать свое сообщение… — отрывисто бросает он фразу куда-то поверх наших голов.
Поверхность свода озаряется бледным оранжево-зеленым сиянием. Ярко вспыхивает кольцо в центре пульта. Где-то над нами (то ли под нами?) разливается низкое рокочущее гудение.
— Говорите вот сюда, в это кольцо пульта.
Петр Михайлович осторожно приближается к большому кольцу из матового металла, по которому струятся те же, что и на своде, оранжевые блики.
— Земля! Земля!.. — От волнения голос академика дрожит. — Ты слышишь нас? — Он усиленно сморкается. — В две тысячи двести шестидесятом году мы — пилот Андреев и физик Самойлов — стартовали с Главного Лунного космодрома к центру Галактики. Если верить приборам, нам удалось превысить скорость света и достичь скорости, равной верхнему пределу флуктуаций электромагнитного поля в пустоте. Вследствие необъяснимых пока возмущений была потеряна ориентировка. Корабль вышел из под контроля автоматов. «Урания» прошла шаровые скопления и поднялась на двести шестьдесят тысяч парсеков выше плоскости звездного колеса Галактики… Мы очутились в межгалактическом пространстве.
Элц внимательно вслушивался в слова передачи, сверяясь с экраном лингвистического аппарата.
— Когда удалось снизить скорость до шестидесяти тысяч километров в секунду, мы снова вычислили траекторию полета к центру Галактики. После этого «Урания» повернула обратно, развила скорость меньше световой всего на одну сотую километра в секунду и через шесть лет полета (в собственной системе отсчета) достигла центрального сгущения нашей звездной системы. Планета Икс найдена!..
Голос академика при этих словах становится торжественным:
— Мы открыли здесь общество разумных существ, создавших своеобразную цивилизацию, более высокую по технике, чем земная в двадцать третьем веке. Стараемся познать важнейшие достижения Гриан. Сообщаю галактические координаты планеты: плюс ноль целых две десятых градуса северной галактической широты, минус четыре…
Тут Элц мгновенно выбрасывает руку к пульту и рывком выключает подачу энергии. Оранжево-зеленые волны, бегущие в кольце, гаснут.
Самойлов вопросительно смотрит на Элца, и его глаза сталкиваются с холодным-враждебным взглядом. Воцаряется напряженное молчание.
— Я прошу дать мне возможность закончить передачу, — требует Петр Михайлович.
«Передача окончена!» — звенит металлический голос переводной машины.
Я невольно делаю шаг к Элцу, но останавливаюсь, заметив предостерегающий жест Виары.
Элц сбрасывает переводной аппарат и, не сказав ни слова больше, идет к выходу. У самой двери он отдает короткое приказание. Югд, Виара и все остальные вздрагивают и быстро выходят вслед за ним. Мы остаемся одни.
Операторы невозмутимо работают у пульта и индикаторных щитов, словно происходящее их не касается.
Проходит несколько томительных минут.
— Почему они не дали мне закончить передачу сообщения? Не вижу никаких оснований… — И Самойлов в недоумении пожимает плечами.
— Да все ясно как день, — говорю я. — Что же тут непонятного? Элц прервал передачу в тот самый момент, когда вы передавали координаты Гриады. Гране не хотят, чтобы земляне когда-либо вновь нашли их мир. Недаром Элц так подробно расспрашивал вас об общественном строе землян и о самоуправлении свободных трудящихся.
— Но у них, кажется, тоже не эксплуататорское общество, — возражает Петр Михайлович.
— Это только так кажется. Мы еще многого не знаем.
Резко щелкает входная дверь. Это возвратились Югд и еще двое гриан. Мне показалось, что в глазах Югда промелькнуло нескрываемое злорадство.
— Подождите в саду, — говорит он, — пока будет объявлено решение Кругов Многообразия.

***
— Итак, только через тридцать тысяч лет наше послание придет на Землю, — грустно произнес академик, когда мы снова вышли в сад. — А есть ли какая-нибудь надежда дождаться ответа? Абсолютно никакой. Разве только лечь в анабиоз на шестьдесят тысяч лет? У гриан, видимо, есть анабиозные устройства, подобные нашим, а скорее всего более совершенные.
— Так они и положат нас в анабиоз! Непонятное раздражение охватило меня. Сердце тревожно ноет, словно предчувствуя что-то недоброе. — Чем ждать ответа, лучше попробовать вырваться в Космос и вернуться на Землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88