ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Часть энергии расходуется на световую вспышку, которую мы наблюдаем, а другая часть переходит в энергию расширения, сообщающую газовым вихрям, от которых мы только что убегали, скорость в шесть тысяч километров в секунду…
— Петр Михайлович! — взмолился я. — Пощадите… Мне все это хорошо известно!
— До вспышки оболочка Сверхновой имеет сто тысяч километров в диаметре, — продолжал Самойлов, словно ничего не слышал. — А после вспышки — десять километров! Вспышка происходит в течение восьмидесяти секунд! Представляешь, какой получается эффект от выделения энергии в столь малый отрезок времени?
— Представляю, представляю…
Ученый усмехнулся и снисходительно произнес:
— Ну, хорошо. Закончим беседу о Сверхновых звездах в другой раз.
Описывая сложную кривую, «Урания» с малой скоростью огибала океан бурлящей раскаленной материи, детище Сверхновой звезды. Меня мучило то обстоятельство, что, идя в обход Сверхновой, мы затратим годы и годы, так как нельзя развить скорость больше пяти тысяч километров в секунду. Интересно, сколько времени протекло на Земле? Универсальным часам после их странного поведения при суперсветовой скорости я не доверял.
За очередной едой академик сказал мне:
— А эта Сверхновая — старая знакомая ученых: первую ее вспышку они наблюдали на Земле еще в 1604 году.
— Скажите, — перебил я Самойлова, а сколько лет мы уже в пути по земному времени?
— Не знаю, — был ответ. — И признаться, это меня не беспокоит. Земля, безусловно, вертится, а человечество наверняка достигло высочайшего развития цивилизации. И мы по-прежнему молоды.
— Положим, не так уж молоды, — намекнул я.
— Это еще как сказать, — бодро отпарировал академик.
Однако через минуту он помрачнел.
— Прожить бы еще тысячу лет, — задумчиво промолвил Петр Михайлович. — Я до конца использовал бы эти годы для изучения свойств материи.
— И скитались бы по Вселенной без родины, без близкого человека, одержимые лишь манией познания?
— Нет, я постарался бы обрести близкого человека. И отлучаясь надолго, ну, скажем, как мы, — оставлял бы его в анабиозной ванне нестареющим…
Лида как живая встала у меня перед глазами.
— …а ты забыл об этой великолепной возможности новой науки! Другим пришлось взять на себя трудную задачу устройства Лиды в Пантеон Бессмертия. Если ты вернешься на Землю через миллион лет, все равно ее возраст не будет сильно отличаться от твоего… Да оставь свои медвежьи благодарности! Задушишь!
Но я не слушал академика и пустился, пританцовывая, по салону.
Самойлов с веселым любопытством следил за мной.
— Дорогой мой Петр Михайлович! Вы вернули меня к новой жизни.
Он поморщился:
— Избегай говорить напыщенно. От этого предостерегал наших предков еще Тургенев.
Я остановился, чтобы возразить ему, но потом махнул рукой и снова пустился в пляс.
— Странное существо любящий человек… — задумчиво сказал академик, наблюдая за мной.
Я просидел потом несколько часов перед портретом Лиды. Милый Петр Михайлович! Как отблагодарить его за эту услугу? Величие души сухого на вид академика еще ярче вырисовывалось передо мной.
Анабиозные ванны, установленные в усыпальнице, позволяли избранникам совершать чудесное путешествие в будущее: если, например, великий ученый или Герой Земли желал увидеть последствия своих открытий или деятельности в любом далеком будущем, он мог лечь в свою ванну еще при жизни, то есть как бы «умереть» досрочно. Перед усыплением служители Пантеона настраивали реле времени ванны на тот век будущего, в котором он хотел проснуться.
Лида сладко спит и ждет нашего возвращения. Никто не нарушит ее сна: шифр ее пробуждения известен только счетчику времени и нам. «Двадцать восемь дробь сто двенадцать», — в упоении твердил я заветные цифры.
— Виктор! — окликнул академик, пробуждая меня к действительности. — Очевидно, тебе хочется вернуться на Землю не слишком старым? Хотя бы, скажем, в моем возрасте?
— Моложе, — потребовал я.
— Так скоротаем же время в анабиозе. Пусть протекут годы, не старя нас!
— Не говорите напыщенно, — напомнил я Самойлову.
Он виновато улыбнулся.
Однако прежде чем погрузиться в анабиозные ванны, пришлось проделать бездну работы: в сотый раз кропотливо проверяли и уточняли программу для робота-пилота, определяли с помощью электронного вычислителя новую траекторию полета и режим ускорений. Дважды за время нашего сна скорость должна автоматически падать до сорока километров в секунду, чтобы астролет мог безопасно описать ряд кривых на значительном удалении от Сверхновой и по прямой устремиться к ядру Галактики.
***
Наконец мы были почти у цели: как показывала карта, от желтой звезды Самойлова нас отделяли уже не десятки тысяч парсеков, а всего лишь сотни миллиардов километров.
Перед последним погружением в ванну академик спросил:
— Ты не забыл умыться, почистить зубы и принять препарат МЦ?
Я хотел воспринять вопрос как шутку, но сразу вспомнил, что бактерии и вирусы, отнюдь не шутя, могут продолжать свою разрушительную работу в то время, как мы находимся в анабиозе, не ощущая самих себя. Микроцидный препарат предохранял организм от бактерий и вирусов.
Пришлось проделать утомительную и сложную процедуру.
Уже в ванне, включив автоматическую подачу растворов и биоизлучения, я, как всегда делал, чтобы уснуть, начав считать: «Раз, два, три…»
Под закрытыми веками замелькали фиолетовые круги, проплыло чье-то знакомое лицо… Затем наступило небытие.
Глава восьмая. ПЛАНЕТА ИКС
Мне казалось, что это обычный сон. Встану сейчас, открою дверь, окно, и в комнату ворвется прохладный ветерок утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Петр Михайлович! — взмолился я. — Пощадите… Мне все это хорошо известно!
— До вспышки оболочка Сверхновой имеет сто тысяч километров в диаметре, — продолжал Самойлов, словно ничего не слышал. — А после вспышки — десять километров! Вспышка происходит в течение восьмидесяти секунд! Представляешь, какой получается эффект от выделения энергии в столь малый отрезок времени?
— Представляю, представляю…
Ученый усмехнулся и снисходительно произнес:
— Ну, хорошо. Закончим беседу о Сверхновых звездах в другой раз.
Описывая сложную кривую, «Урания» с малой скоростью огибала океан бурлящей раскаленной материи, детище Сверхновой звезды. Меня мучило то обстоятельство, что, идя в обход Сверхновой, мы затратим годы и годы, так как нельзя развить скорость больше пяти тысяч километров в секунду. Интересно, сколько времени протекло на Земле? Универсальным часам после их странного поведения при суперсветовой скорости я не доверял.
За очередной едой академик сказал мне:
— А эта Сверхновая — старая знакомая ученых: первую ее вспышку они наблюдали на Земле еще в 1604 году.
— Скажите, — перебил я Самойлова, а сколько лет мы уже в пути по земному времени?
— Не знаю, — был ответ. — И признаться, это меня не беспокоит. Земля, безусловно, вертится, а человечество наверняка достигло высочайшего развития цивилизации. И мы по-прежнему молоды.
— Положим, не так уж молоды, — намекнул я.
— Это еще как сказать, — бодро отпарировал академик.
Однако через минуту он помрачнел.
— Прожить бы еще тысячу лет, — задумчиво промолвил Петр Михайлович. — Я до конца использовал бы эти годы для изучения свойств материи.
— И скитались бы по Вселенной без родины, без близкого человека, одержимые лишь манией познания?
— Нет, я постарался бы обрести близкого человека. И отлучаясь надолго, ну, скажем, как мы, — оставлял бы его в анабиозной ванне нестареющим…
Лида как живая встала у меня перед глазами.
— …а ты забыл об этой великолепной возможности новой науки! Другим пришлось взять на себя трудную задачу устройства Лиды в Пантеон Бессмертия. Если ты вернешься на Землю через миллион лет, все равно ее возраст не будет сильно отличаться от твоего… Да оставь свои медвежьи благодарности! Задушишь!
Но я не слушал академика и пустился, пританцовывая, по салону.
Самойлов с веселым любопытством следил за мной.
— Дорогой мой Петр Михайлович! Вы вернули меня к новой жизни.
Он поморщился:
— Избегай говорить напыщенно. От этого предостерегал наших предков еще Тургенев.
Я остановился, чтобы возразить ему, но потом махнул рукой и снова пустился в пляс.
— Странное существо любящий человек… — задумчиво сказал академик, наблюдая за мной.
Я просидел потом несколько часов перед портретом Лиды. Милый Петр Михайлович! Как отблагодарить его за эту услугу? Величие души сухого на вид академика еще ярче вырисовывалось передо мной.
Анабиозные ванны, установленные в усыпальнице, позволяли избранникам совершать чудесное путешествие в будущее: если, например, великий ученый или Герой Земли желал увидеть последствия своих открытий или деятельности в любом далеком будущем, он мог лечь в свою ванну еще при жизни, то есть как бы «умереть» досрочно. Перед усыплением служители Пантеона настраивали реле времени ванны на тот век будущего, в котором он хотел проснуться.
Лида сладко спит и ждет нашего возвращения. Никто не нарушит ее сна: шифр ее пробуждения известен только счетчику времени и нам. «Двадцать восемь дробь сто двенадцать», — в упоении твердил я заветные цифры.
— Виктор! — окликнул академик, пробуждая меня к действительности. — Очевидно, тебе хочется вернуться на Землю не слишком старым? Хотя бы, скажем, в моем возрасте?
— Моложе, — потребовал я.
— Так скоротаем же время в анабиозе. Пусть протекут годы, не старя нас!
— Не говорите напыщенно, — напомнил я Самойлову.
Он виновато улыбнулся.
Однако прежде чем погрузиться в анабиозные ванны, пришлось проделать бездну работы: в сотый раз кропотливо проверяли и уточняли программу для робота-пилота, определяли с помощью электронного вычислителя новую траекторию полета и режим ускорений. Дважды за время нашего сна скорость должна автоматически падать до сорока километров в секунду, чтобы астролет мог безопасно описать ряд кривых на значительном удалении от Сверхновой и по прямой устремиться к ядру Галактики.
***
Наконец мы были почти у цели: как показывала карта, от желтой звезды Самойлова нас отделяли уже не десятки тысяч парсеков, а всего лишь сотни миллиардов километров.
Перед последним погружением в ванну академик спросил:
— Ты не забыл умыться, почистить зубы и принять препарат МЦ?
Я хотел воспринять вопрос как шутку, но сразу вспомнил, что бактерии и вирусы, отнюдь не шутя, могут продолжать свою разрушительную работу в то время, как мы находимся в анабиозе, не ощущая самих себя. Микроцидный препарат предохранял организм от бактерий и вирусов.
Пришлось проделать утомительную и сложную процедуру.
Уже в ванне, включив автоматическую подачу растворов и биоизлучения, я, как всегда делал, чтобы уснуть, начав считать: «Раз, два, три…»
Под закрытыми веками замелькали фиолетовые круги, проплыло чье-то знакомое лицо… Затем наступило небытие.
Глава восьмая. ПЛАНЕТА ИКС
Мне казалось, что это обычный сон. Встану сейчас, открою дверь, окно, и в комнату ворвется прохладный ветерок утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88