Больше всего она желала никогда бы этого не знать. Но ее теперешнее положение (и она это отчетливо осознавала) не оставляло места для выбора.Его имя было Вош. Сарториус Вош. Она услышала его от одного из охранников. И это было все, что она знала о своем мучителе, в то время как он вскоре будет знать о ней все, а может быть, уже знает.Вош был одет в штатское. Это затрудняло определение его функции и положения. Он не был военным, в этом Шерил была почти уверена. Но его рассудок работал с армейской четкостью, аналитической остротой и ясностью. И он был не про стой подручный или палач.Он знал гораздо больше о делах, из-за которых она оказалась в этой опасной ситуации и о которых сама Шерил не имела никакого понятия. Да, она знала: речь шла о деньгах, власти, огромных количествах бирапия и космическом заговоре – это было ясно, но не больше. Она не знала, где находилась и почему ее сюда доставили. Нет, это было не совсем так. Вопрос «почему?» ей был давно ясен: здесь думали и боялись, что она больше знает о заговоре. И здесь хотели удостовериться, как много она знает. К сожалению, ответ был прост: почти ничего. Но такой ответ никого не мог удовлетворить, да ей и не верили. И больше всех Сарториус Вош.– В чем дело? – его голос заставил ее вздрогнуть вновь, как от удара плеткой. – Я жду.Даже если Шерил будет не в состоянии видеть его, она может точно представить, как он сидит там, за пультом, в своем кресле: внешне полностью раскован, одна рука небрежно лежит на бедре, другая на пульте, рядом с переключателями, с помощью которых он может в тысячу раз увеличить мучения Шерил. Она напряглась, вспоминая последний вопрос. О чем он ее спросил? О ее аресте? О событиях на Луне Хадриана? О ее попутчиках? Сконцентрироваться становилось для Шерил все труднее и труднее. Все чаще мысли бесцельно плавали у нее в голове, шатаясь, блуждали в воспоминаниях и рассеивались, как тонкие нити тумана. Ее истощение, боль, голод и жажда, а главное – парализующая безнадежность, все больше брали верх над способностью мыслить. Она подошла к состоянию «на грани», чего и добивался Вош, и в этом состоянии он держал ее уже несколько часов.– Послушайте, – ей потребовалось невероятное усилие, чтобы заставить язык, который лежал во рту высохшей, расползшейся губкой, произносить полупонятные слова, К этому хриплому голосу, который был мало похож па ее прежний, она постепенно привыкла. Ее рот был сух, как старый, хрупкий пергамент. Прошел не один день с тех нор, как ей в последний раз давали пить. Она знала, что у Воша па пульте стоит большой графин с водой и поднос со множеством других напитков. Она испытывала искушение умолять его дать ей попить, И даже если это будут не десять литров чистой, прозрачной, холодной воды, которые могли бы утолить ее страшную жажду, то хотя бы несколько капель жидкости – только немного смазать голосовые связки, чтобы каждое произнесенное слово не доставляло таких невыносимых мучений.– Почему, почему вы не избавите пас от этого, если не меня, то хотя бы себя? Я ничего не могу больше сказать вам. Я… я даже не помню, о чем вы меня в последний раз спросили.– Я спрашивал ваше полное имя.Верно, теперь она вспомнила это.– Все это я говорила вам уже десятки раз. И если вы и дальше будете меня мучить, то все равно не узнаете больше, чем уже знаете.Шерил несколько раз глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами и продолжать, но вдруг испугалась, что пауза длится слишком долго. Всем своим существом она ждала новой лавины невыносимой боли, которая наступала, когда он поворачивал определенную ручку на пульте. «Легкое взбадривание» – так он цинично назвал это однажды во время допроса. Но тут он сдержался, что очень удивило Шерил. Был ли это знак, что он постепенно стал верить ей?– Как долго вы еще будете продолжать эту бесполезную игру? – спросила Шерил.– Пока я не услышу все, что хочу знать. Когда это произойдет, зависит от вас.Шерил пожалела, что задала этот вопрос, который потребовал столь длинного ответа, каждое слово которого больно стегало ее по мозгам.– О Небо! Но я не знаю ничего о том, что вас интересует. Если вам доставляют удовольствие мои мучения, что ж, это понятно. Но не делайте вид, что вы что-то хотите узнать от меня. Я ничего не знаю. Ничего о вас и о вашем объединении. Совсем ничего! Ни одной мелочи и… и даже не хочу знать!Это был бессмысленный протест. Возможно, он даже развлек Воша.– Знаете вы или нет, это решаю я, – прозвучал ответ. Затем наступила короткая пауза, как будто он дал ей возможность что-то сказать. Но что было еще говорить?– Ваше полное имя?Шерил сдалась – что ей еще оставалось делать?– Шерил… Ли… – прохрипела она, – Ли Робертсон.– Очень хорошо, – похвалил голос с отцовской доброжелательностью, и по непонятной причине Шерил была уверена, что Вош улыбнулся. Такая поганая, садистская улыбка!– Ваш личный помер?Идентификационный номер! Номер, который каждый член Сардайкинского Космического флота должен был вбить себе в мозг и помнить даже в бессознательном состоянии. Номер, подтверждавший его личность. Номер, являвшийся самим человеком. Номер, который он всегда и везде должен быть готов назвать. И несмотря на это, прошло некоторое время, прежде чем Шерил вспомнила его. Эта пауза показалась Вошу слишком долгой, и без предупреждения щиплющая боль потекла, как жидкая магма, по телу Шерил, разорвав все внутренности, заставив ее вскрикнуть и забиться в судорогах. Она хотела сражаться за себя, двигаться, вырваться из плена этого прокрустова ложа, но оковы были неумолимо крепки, и это еще больше ухудшало ее состояние. Это было то, что Вош понимал под легким «взбадриванием».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55