В верхнем ярусе размещались склады инструмента и других нетяжелых вещей, необходимых для работы на планете.
Ожил динамик внутренней связи:
— Капитан! Докладывает Герман Шмидт. Три отсека разгерметизированы. Автоматика дверей сработала. Отсеки закрыты герметически. Принимаю решение: одеваем скафандры, заходим в соседний отсек, закрываем за собой дверь, разгерметизируем его и проходим в аварийный отсек. Прошу вашего согласия.
— Решение одобряю, — ответил Дюма. — Кто с вами?
— Ежи и Андрей. Они пошли вниз за скафандрами.
— Давайте, кузнецы. Как только попадёте в отсек, — доложите.
На «Пасионарии» оказалось три космонавта — Шмидт, Ковальский и Коваленко, фамилии которых основывались на корне «кузнец». Ещё на Земле они объявили себя братьями и все время держались вместе. Так их все и звали: «бригада Кузнецов».
Стали поступать сообщения из других отсеков — везде все было в порядке. Наконец снова отозвался Герман:
— Метериот был небольшой. Пробит борт и две переборки. Повреждения ерундовые. Пробоину задраим через час с небольшим. Потом возьмёмся за переборки.
— Что в этих отсеках? — спросил Дюма.
— В том, где пробит борт, — просто склад. В соседнем — спутник, в последнем— камера регенерации воздуха. При первом осмотре повреждений нет. Когда залатаем борт и впустим воздух, посмотрим внимательнее.
— Хорошо, действуйте.
3
Кузнецы не подвели. Заплатку на пробоину подвели сразу, после чего впустили в отсек немного воздуха. И хотя давление внутри отсека теперь достигло совсем незначительной величины, его оказалось достаточно, чтобы прижать заплатку к борту намертво.
— С такой заплаткой наша «Пасионария» пролетит ещё не один парсек, — докладывал Герман капитану.
— Это хорошо, — ответил Дюма, — но лучше её все-таки заварить. Не можем же мы летать с незакреплённой заплаткой!
— Разве я говорил, что её не приваривать? — возмутился Герман. — Это только сейчас она давлением держится. Стоит нам войти в атмосферу, как она вылетит как пробка!
— Шеф, посылайте сварщика наружу, — продолжал он. — Если мы будем варить изнутри, пожжём всю защиту, а она нам ещё будет нужна.
— Вполне согласен, — ответил Дюма, — к выходу в космос готовится Лемма, на страховке — Мванза. Вы пока передохните немного. Как только они закончат — восстанавливайте защитный слой и внутреннюю оболочку.
— Вас понял. Посмотрим, как наш повар сварит металл, это ему не бифштексы!
Лемма, слышавший весь разговор, и не подумал обидеться на грубую шутку Германа. Да и Герман знал, что он не обидится, потому что другого такого виртуоза сварки на корабле не было.
Прошло не менее часа, пока Лемма добрался до пробоины и приготовил свои инструменты. И ещё примерно полчаса он заваривал отверстие. Все это время команда кузнецов провела в скафандрах в отсеке «в горизонтальном положении». По образному выражению Германа они боялись впускать в отсек воздух, чтобы не испортить Лемме «всю музыку».
Впрочем, так они только говорили. За это время вся бригада кузнецов приготовила все необходимое, чтобы закончить ремонт. В результате через четыре часа после аварии все восстановительные работы были закончены.
— Ну как, шеф, оправдали мы ваши надежды? — спросил Герман, появляясь в дверях рубки во главе своей бригады, уже снявшей скафандры.
— Молодцы, ребята! — ответил Дюма.
— Мы — кузнецы, и дух наш молод, — пропел Андрей.
— Что-то вы рано запели, — отрезвил их Дюма, — ещё неизвестно, чем все это кончится. Мванза говорит, что когда этот чёртов метеорит сгорел в отсеке, спутник мог выйти из строя. Электроника — штука нежная. Боится всяких резких изменений, температуры. Да и система регенерации — тоже.
— Поживём — увидим.
Опасения Дюма оправдались. Спутник действительно вышел из строя, и все электронщики в один голос утверждали, что отремонтировать его можно только в условиях нормальной силы тяжести.
— Ладно, — сказал Дюма, — отремонтируем сразу же после посадки.
— Все равно ему нужно было, сделать ревизию, прежде чем запускать, — поддержал его Мванза. — Четыре года — срок долгий. Лично я очень бы удивился, если бы в нем ничего не сломалось.
Гораздо хуже оказалось положение с установкой регенерации воздуха. Три четверти элементов погибли безвозвратно. Ндоло с головой окунулся в расчёты.
Его длинные худые пальцы так и бегали по клавишам вводя в компьютер новые и новые данные. Наконец он оторвался от пульта.
— Как скоро мы сможем сесть?
— Суток через семь—восемь… — Френк занял его место и в свою очередь заиграл на клавишах. — Через… Сто четыре часа. Манёвр — минут… Тринадцать с хвостиком. И на околопланетной орбите… — он повернулся к капитану с вопросом на лице.
— Мы планировали трое суток на орбите… — начал Дюма. — Надо разобраться с радиофоном. Посмотреть, нет ли светящихся пятен городов… Изучить магнитное поле, другие параметры… А что?
— К сожалению, трех суток не получится, — отвечал Ндоло. — Даже если использовать до конца вес кислородные запасы и пустить на износ все оставшиеся элементы, воздуха нам хватит на пять—шесть суток. А ведь надо же оставить время на изучение воздуха планеты… Вдруг придётся ставить фильтры?
— Так… — протянул Дюма. — Предложения?
— После выхода на орбиту — один—два витка для выбора места посадки… И все. Попутно послушаем радиофон, посмотрим и пятна…
— Видимо другого нам не дано. Значит так и сделаем.
Вот так, на тысяча пятьсот сорок восьмые сутки полёта по времени «Пасионарии», 27 марта 37 года Эры Объединённого Человечества по времени Земли «Пасионария» произвела посадку на поверхность неизвестной планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97