При виде этого толпа разразилась общим воплем ликования. Вокруг забурлило от стремящихся припасть к ногам нового вождя, славящих и наперед благословляющих его имя, громозвучное грядущими одолениями.Марк поднял руку в знак, что хочет говорить. Но время шло, а народ все не мог угомониться. Наконец толпа притихла. Марк набрал полную грудь воздуха, готовясь начать речь, — и застыл, не в силах вымолвить слова. Чуть севернее, над стенами замка о трех шпилях, взвилась густая туча черного дыма, она закрыла солнце, и прозвучал отчаянный и яростный вопль. Донесся лязг оружия, послышались протяжные командные окрики начавшегося сражения. Толпа заходила ходуном и расплеснулась. Одни бросились к ногам Победоносца, взывая о помощи, другие врассыпную устремились к своим беззащитным жилищам.Это шерны под водительством Авия внезапным броском со стен крепости прорвали цепочку солдат первосвященника и ринулись на поселок, сея ужас, смерть и огненный дождь. Марк издали разглядел черные силуэты, они грузно реяли на широких крыльях, осыпая мечущихся внизу людей стрелами и горящими факелами. Глава IV Оттуда, где стояла, прислонясь к алебастровой колонне, Ихазель не могла понять слов, которыми встретил Победоносца Крохабенна, но звук голоса слышала и разумела, что говорилось об очень важном и очень торжественно. Черная мантия и высокий первосвященнический клобук заслоняли пришельца с далекой звезды, стоявшего несколькими ступеньками ниже. Ихазель проклинала и мантию эту, и затянувшееся приветствие, дрожа в нетерпении увидеть, наконец, желанный лик, но удивительный страх мешал покинуть убежище или хотя бы двинуться с места. Она словно силилась пронизать взглядом стоящую между нею и Победоносцем фигуру первосвященника, но когда Крохабенна сделал движение в сторону, способное открыть вид пришельца, она подумала: «Сейчас увижу!» и — невольно зажмурила глаза, а сердце, рвущееся вон из груди, придержала ладонями.Дивное изнеможение охватило Ихазель. Она повернулась лицом в глубину собора и остановила бездумный взгляд на золотом символе Пришествия, которым был украшен главный амвон.На миг почудилось, что былое еще не миновало.Вот стоит на амвоне первосвященник Крохабенна, он говорит, а она, малолетняя девчушка, укрывшись в плотной толпе, слушает.«Со звезды далекой, что сверкает над пустынями, явились люди во время оно.И когда исполнятся сроки, оттуда ниспошлется светлый и лучезарный Победоносец.И настанет на Луне день вечный во счастии».Сквозь цветные стекла в собор проникают солнечные лучи, они играют на потемневшей стенной росписи, на головах внимающей паствы, золотистые, как эта сказка, рожденная мечтой:«Со звезды далекой, что сверкает над пустынями… »А каков Он окажется? Голубоглазый? Золотоволосый? А когда отверзнет юные, алые уста, что за голос раздастся? Что за призыв? Что за весть благая?И проляжет Его путь через лунные горы и долы из конца в конец, от предела пустыни и до синего моря. И повсюду сиять Ему, подобно солнцу, улыбаться, подобно заре рассветной…Но Он же здесь! Ихазель вздрогнула. До Него всего шаг! Она резко обернулась к дверям. Увидела, как дед снимает с головы золотой клобук и мечет на плиты паперти. Как катится клобук со ступеньки на ступеньку, а Элем, нагнувшись, поспешно ловит его, почему-то глаз не отвесть от его суетливых белых рук. И…И донесся вскрик, и стало страшно от сознания, что это ее собственный. На расстеленную шкуру шерна ступил Он, и Его сверхчеловеческий вид поразил Ихазель в самое сердце.— Он! — выдохнула она, впившись глазами в громадную светлую фигуру, которая возвысилась над лунной толпой, словно горделивый вулкан Отеймор над окрестными вершинами. Только что мучивший страх вдруг исчез — в душе воцарилась упоительная пустота и неведомо откуда нахлынувшее умиротворение.«Да! Это Он! — твердило в ней что-то, твердило с невероятной силой внутренней убежденности. — Пришел!»Все прочее по сравнению с этим показалось маловажным и ничего не значащим. С мертвой улыбкой смотрела Ихазель, как Крохабенна с непокрытой головой спускается с паперти, как Элем надевает первосвященнический клобук, как теснится толпа к ногам Победоносца.К Его ногам…Она так и продолжала улыбаться, глядя, как внезапный вихрь сражения у городских ворот во мгновение ока сметает толпу вон с площади перед собором. Так и продолжала, глядя, как Победоносец, словно молодой сияющий бог, устремляется туда, где сквозь дым пробивается зарево, как он криком сзывает мужчин и воинов, обратившихся в бегство при первом же натиске врага. Он уже исчез с глаз долой, а Ихазель все еще провожала его зачарованным взглядом все с той же застывшей улыбкой на устах.В собор толпой повалили женщины. По обычаю, в час опасности храм служил им убежищем. Одни причитали и плакали, у других в глазах застыл безумный страх. Сквозь распахнутые двери следом хлынул резкий запах дыма и гари.И все так же, не двигаясь с места, Ихазель изумленно смотрела на женщин, словно не понимая, о чем они плачут и чего страшатся, когда Он возглавляет народ.Он…Одна из женщин, завидя внучку старого священника стоящей в распахнутых дверях собора, схватила ее за широкий рукав, торопливо и запальчиво о чем-то толкуя, а о чем, Ихазель так и не поняла. Другие звали ее, тянули в сумрачную глубину собора, но Ихазель вырвалась и даже вышла на паперть. На площади было пусто, на паперти валялась пострадавшая мантия, вся в растоптанных жемчужинах и раздавленных коралловых бусинах.Ихазель подхватила мантию, накинула на плечи, вошла в собор. Женщины набились в дальние притворы, отчасти — в подземелье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93