— настаивал немец.— Может быть, не стоит, господин генерал, — заметил американский полковник.— К стенке! Вы, американцы, должны научиться быть жестокими, иначе мы никогда не выиграем войну!— Через неделю он будет как и все, — пояснил Грабер.— Будьте вы прокляты…— К стенке!!Грабер с сожалением пожал плечами и, подойдя к Фрёлиху, стал подталкивать прутом. Тот медленно пошёл к стенке, и я заметил, что в его осанке ещё осталось что-то человеческое, живое. Он шёл, подняв тяжёлую голову так высоко, как мог, а его неподвижные глаза горели ненавистью.От ярости и возмущения у меня потемнело в глазах, тело покрылось холодным потом, сердце, как тяжёлый молот, колотилось в груди. Сам того не замечая, сжав кулаки, я выступил из укрытия.— Огонь! — крикнул немецкий генерал доктору Шварцу.— Будьте вы прокляты… — простонал Фрёлих. Я сорвался со своего места и бросился на Шварца. Я схватил его за горло, опрокинул на спину и, оттащив от пулемёта, принялся бить по лицу.Дальше я не помню, что было. Послышались выстрелы.Кто-то закричал. Ко мне подбежали, ударили по голове… Глава 9.НЕУДАВШЕЕСЯ ВОССТАНИЕ Я очнулся от острой боли в правой руке. Открыв отяжелевшие веки, я увидел прямо перед собой чьи-то пальцы, державшие огромный шприц, который медленно наполнялся кровью. Вторая рука сжимала мой локоть. Я поднял голову и увидел, что на краю кровати сидит женщина. Это была фрау Айнциг.Заметив, что я очнулся, она резко проговорила:— Не шевелитесь, Мюрдаль, не то сломается игла.— Игла? — ничего не соображая, спросил я.— Да, игла. Видите, я беру из вены кровь.Я попробовал потянуть руку, но она навалилась на меня всем телом и сквозь зубы процедила:— Черт бы вас побрал! Не шевелитесь, иначе будет плохо!Я уставился на цилиндрический сосуд в её руках. Айнциг ловко выдернула иглу из вены и положила на ранку кусок ваты, смоченной йодом.— Теперь сожмите руку в локте, плотнее.Она поднесла шприц к глазам. Я следил за её движениями, и постепенно в памяти начали восстанавливаться картины недавно увиденного и пережитого кошмара.— Что вы хотите со мной делать? — спросил я.— Ничего особенного. Беру вашу кровь на исследование.— Для чего?Она повернула ко мне своё тонкое, бескровное, заострённое лицо и ответила с усмешкой:— Чтобы знать, с чего начинать.Комната, где я лежал, была небольшая, светлая, со стенами, выложенными белым кафелем. Она напоминала операционную. Сквозь широкое окно виднелось голубое небо и справа — край серой бетонной стены. Айнциг подошла к окну и уселась за небольшой столик со стеклянной крышкой, на котором стояли пузырьки с растворами, пробирки в штативах, никелированные коробки с инструментами. Мою кровь она разлила по нескольким пробиркам, а оставшуюся часть выплеснула в стеклянную кювету. В неё она опустила два электрода, от которых провода тянулись к чёрному эбонитовому ящику.— Вы измеряете концентрацию водородных ионов?— Вы догадливы! — едко ответила она. — Хотя я терпеть не могу возиться с поганой кровью французов и арабов.— Видимо, вам больше нравилось возиться с кровью своих соотечественников, например с кровью Фрёлиха?Фрау Айнциг вскочила со своего места и, нагнувшись надо мной, зашипела:— Он не мог быть настоящим немцем! Иначе он никогда не пошёл бы на такую подлость! Он хотел поднять бунт в институте из-за окаменевшего черномазого кретина! Это только французы, арабы, негры, русские и прочие…Я не понимал, чего здесь было больше — фанатизма или патологической жестокости. Передо мной стояла женщина-зверь, участница самого подлого и грязного преступления.— Когда-нибудь, фрау Айнциг, вам будет плохо, ох и плохо!.. — простонал я и отвернулся к стенке.Мне вдруг стало противно смотреть на эту гадину с завитыми бесцветными волосами, с тощей плоской фигурой, с остроносой маской вместо лица.Айнциг хихикнула и вышла из комнаты. Я слышал, как она покатила впереди себя столик со склянками и инструментами.Через некоторое время я встал с кровати и подошёл к окну. Это был последний этаж здания, которое я раньше называл «резиденцией Грабера». Справа возвышалась водокачка, а прямо виднелась ограда, за которой стояли два ангара — малый и большой. Там Грабер демонстрировал своих каменных чудовищ.Голова ещё болела от удара, и я вернулся на свою койку. Необходимо о многом подумать. Нужно решить, что делать дальше. Нужно, наконец, приготовиться к неизбежной участи.Смысл работы института Грабера стал предельно ясным. Я вспомнил, как однажды сказал Пуассон: «Мне кажется, Грабер хочет проделать в биологии какую-то штуку…» В биологии? Нет. В самой жизни. Грабер создаёт совершенно новый органический мир, животный и растительный, в котором роль углерода выполняет кремний. Он научился создавать кремнийорганические растения. Он создаёт кремнийорганических животных. Он добрался и до человека. Ему удалось создать каменных уродов, которые по его замыслу должны стать идеальными солдатами для будущей войны.Так вот зачем лаборатория создана в пустыне! Здесь море песка, необъятные океаны окиси кремния, аналога окиси углерода. Как углекислый газ необходим для питания травы, цветов, деревьев, так окись кремния необходима для питания кремниевых растений. Каменные растения нужны для питания каменных животных. Животные и растения вместе служат пищей для каменных роботов…Здесь, в пустыне, вдали и в тайне от людей, создавался безмолвный каменный мир.Трудно было предположить более страшное и более преступное применение научного открытия. Но ещё труднее было себе представить, как против всего этого бороться.Почему найденная мною крыса окаменела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28