- Я думаю,- вздохнула она,- что стены кабины обиты толстыми ватными подушками, не так ли? А то у Пети вскочила бы большущая шишка на голове, раз толчок будет такой сильный.
Иван весело рассмеялся, а Владя деловито сказал:
- От него осталось бы тогда мокрое место...
- В таком случае я сдаюсь,- бледнея, произнесла пани Ксения.
- Каждый пассажир будет помещен в особую коробку, которая должна быть сделана точно по его росту,- поучал ее Владимир.
- Наверное, в такую коробку, как коробка для принадлежностей фокусника, знаешь, которыми я показываю фокусы,- добавил Иван.
- Ничего подобного! Совсем не такая! А как коробка от флакона для духов или как футляр для скрипки, чтобы они там не двигались, когда их встряхнет. В этом футляре есть, разумеется, специальное углубление для головы....
- Но подушки должны быть наполнены воздухом!
- Не перебивай меня, до этого мы еще дойдем. В футляре есть, кроме того, особые аппараты, чтобы астронавт мог дышать, говорить и слышать...
- Ларингофон,- с важностью заметил Иван.
- Это - совсем другое! - безжалостно отрезал Владимир.- Важно знать, как они выберутся из этого футляра... Замолчи наконец, Иван! Футляр сам собой откроется в тот момент, когда ракета выйдет из зоны земного тяготения. Пилот-робот автоматически изменит направление полета из вертикального на горизонтальное. Футляр распадется надвое и превратится в удобное кресло. Но запомни, мамочка, пассажир должен оставаться прикрепленным ремнями, а не то он взлетит под потолок, потому что земное тяготение уже перестанет действовать...
- И ударится о потолок головой или ногами? - перебил его Иван, следивший за каждым словом брата.
- Этого нельзя определить, - наставительно сказал Владя. - Он будет похож на резиновую куклу, которую надули водородом. Пожалуй, скорее всего он будет кататься по потолку...
- Но ты не бойся, мамочка, - утешал пани Ксению Иван. - Петя будет крепко привязан к сиденью.
- Ах ты, мое золотко! Пойди же ко мне наконец...
Она протянула к нему руки, но Иванек отмахнулся - он стеснялся, когда с ним нежничали в присутствии Влади.
- Сейчас я не могу. Не забудь, Владя, куда мы хотели идти...
- Куда же? - спросила пани Ксения, опустив руки.
- Мама, можно нам пойти поиграть в ангар? Владя хочет запустить ракету...
- Ну идите! Но только осторожно! Бабушка пойдем вместе с вами.
Когда дети с бабушкой ушли, пани Ксения бросилась на подушки. Теперь уже никто не смотрел на нее, теперь она уже не должна была быть мужественной и могла спокойно выплакать все слезы, которые целый день с таким напряжением сдерживала...
Последние дни перед отлетом Петя находился в приподнятом настроении. Он прощался с городом, да не только с городом, но и со всем миром, со всей планетой. Для двадцатилетнего юноши у него была хорошо сложенная фигура, хотя с несколько расслабленными мускулами от сидячего образа жизни.
О его лице трудно было сказать, красиво ли оно или не очень красиво; оно принадлежало к числу тех часто меняющих выражение лиц, которые интересны, пока они молоды. Иногда они бывают красивыми, но порой могут показаться и безобразными.
Нередко все зависит от освещения, времени года или дня, а больше всего от погоды в сердце - светит ли там солнышко радости или же опускается туман напрасных надежд и грусти...
Петя похорошел с той минуты, когда узнал, что перед ним раскрываются ворота вселенной. До последнего времени, увлеченный своими исследованиями, он уделял непростительно мало внимания своему телу. С утра до вечера он просиживал в лаборатории. Спина у него ссутулилась, плечи опустились, как листья у комнатного растения. Щеки побледнели, в глазах сквозила усталость. Иногда он отправлялся в обсерваторию и часами не отрывал взгляд от своей планеты, стараясь проникнуть в ее тайну через красный, зеленый, синий и фиолетовый фильтры. Единственными экскурсиями, которые он совершал, были путешествия на север, ч тундру, но и там он только и делал, что целыми днями рылся в снегу.
И вдруг произошло чудо. Ничем не примечательное, бледное лицо вдруг засияло; глаза загорелись веселыми огоньками, подбородок приподнялся. Даже спина выпрямилась и шаг стал тверже.
Петя шел по бульвару Хорошее настроение, растроганно смотрел на толкотню на улицах - как все это смешно и грустно. Он испытывал бешеную радость и был не в состоянии заглушить ее. Ему хотелось остановиться посреди улицы, поднять руку, задержать поток людей и машин и закричать во весь голос: "Стойте! Слушайте! Завтра! Завтра я лечу к звездам!" Прохожие оборачивались ему вслед. Он шел, размахивая руками, и громко говорил сам с собой, словно у него не все дома. У Ворот георгин он вдруг остановился и посмотрел на небо. Потом пустился бежать и снова остановился, глубоко задумавшись. Еще немного, и его поведение можно было бы принять за непристойное поведение человека, который где-то слишком сильно увлекся вином и утопил в нем свое человеческое достоинство.
И все же каждому, кто видел его, сразу становилось ясно, что в данном случае охмелело не тело, а душа. Что этот молодой человек в рамках приличия необузданно счастлив и что он не может справиться с радостью, охватившей его душу и тело.
На улице не было недостатка в улыбках, и даже незнакомые люди часто улыбались друг другу. Поэтому у Пети вскоре создалось впечатление, что все уже знают о его счастье.
Многие прохожие останавливались и заговаривали с ним, чтобы узнать, чему он так радуется, словно желая разделить с ним его радость. И он охотно открывал перед ними свое сердце, немного удивленный, что они не знают еще, куда он собирается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107