Он не заметил, как дождь пошел сильнее, и лишь теперь вдруг осознал, что с неба сыплет мокрый снег. Старик поскользнулся и упал, но поднялся вновь. Снег теперь повалил такой густой, что ему пришлось сунуть руки в карманы плаща и продолжать путь, оглядывая нанесенный пожаром ущерб и запоминая увиденное.Пройдя довольно долго, Сторн начал жалеть, что не разрешил Ленизе приготовить ему горячий ужин перед сном, вода просачивалась даже сквозь толстую ткань плаща.Ему показалось, что в темноте мелькнул огонек, причем в таком месте, где, как пелось в старинной балладе, «огня не могло быть следа». «Разве что, — с юморком подумал он, — это коровы принесли огоньку пастухам». Его первой реакцией была не тревога, а любопытство. Сторн решил подойти ближе, посмотреть, не зажжется ли тот вновь; возможно, это был лишь уголек, но в ночи он был виден издалека.Но огонь больше не появлялся, и теперь Сторн не был уверен, видел ли он его вообще. Это мог быть блик от звезд на каком-то металлическом предмете. Вспомнился случай, произошедший с ним в молодости, когда он поднял тревогу, увидев в ночи искру, оказавшуюся отблеском лунного света на пряжке ремня и висящем на нем ноже какого-то пастуха.С того самого дня его всегда одолевали сомнения. Эти чувства постоянно конфликтовали в его душе с прочно укоренившейся привычкой поднимать тревогу при виде огня в неположенном месте. Ему приходилось сдерживать себя, чтобы сначала разобраться, что происходит, а затем уж звать подмогу. Будь то пожар, вражеская армия или бандиты — в любом случае он должен был сперва оценить степень опасности.Осторожно сойдя с дороги, старик двинулся в направлении огня. Теперь тот вновь виднелся впереди, то угасая, то вновь разгораясь по мере приближения, и Сторн ощутил гордость, что его зрение такое же острое, как и несколько десятков лет назад. Теперь оно подсказало ему, что огонь этот — не что иное, как блик на стекле.Но блик — от чего, Зандру его побери?! Сквозь тучи не мог пробиться ни звездный, ни лунный свет. Лишь несколько его арендаторов были настолько богаты, чтобы иметь застекленные окна. Он осторожно подошел к дому и обнаружил, что тот хоть и был безлюдным, но где-то внутри его горел огонек — в нарушение строжайших приказов, запрещавших разводить открытый огонь без крайней необходимости. И именно его слабый отсвет заметил он в ночи.Ступив на деревянный порог, мучительно заскрипевший под ногами, старик вошел внутрь. От тепла сразу стало удивительно хорошо, но закон оставался законом, а опасность опасностью; придется потушить огонь, чтобы уберечь этих людей от штрафа и неприятной беседы с начальником пожарной охраны. Вблизи огня от его одежды повалил пар. И вдруг Сторн отскочил назад с широко раскрытыми от ужаса глазами, когда его руки наткнулись на что-то висящее под потолком, на ощупь напоминающее тело.«Неужели все они повесились? Но почему?»Сторн опять пошел вперед, заставив себя подойти ближе, чтобы в слабом свете костра разглядеть то, чего боялся увидеть. И тут из груди его вырвался вздох облегчения. Это были лишь плащи, подвешенные под стропилами на просушку.Затушив огонь песком из корзины, стоявшей рядом, он стал ждать фермера, чтобы прочитать ему нотацию о недопустимости разведения открытого огня по ночам. Но где же эти люди, ушедшие в ночь и оставившие огонь без присмотра? Он мог побиться об заклад, что шляются они неспроста, хотя мог и ошибаться.Но через некоторое время, когда никто не пришел, он вновь отправился на улицу, в холод, чтобы закончить обход. Погода становилась все хуже и хуже — мокрый снег валил все сильнее, и лорд Сторн подумал, что самое разумное было бы оставить все до утра и вернуться обратно — провести ночь у очага одного из арендаторов, а проверку границ и подсчет убытков от пожара закончить завтра. Как это ему пришло в голову, что можно оценить ущерб в темноте в такую бурю? Не пускает ли он пыль в глаза молодому Хамерфелу? Но нет, когда он выходил, дождь был мелкий и приятный, к тому же ему хотелось побыть одному на свежем воздухе.Теперь ветер зловеще завывал, и опыт подсказывал, что пора искать убежище. Одно дело гордость, другое — безрассудство.Лучше всего было бы зайти на ближайшую ферму. Там жил человек по имени Джеред, уже лет двадцать — тридцать арендовавший землю. Ферму приходилось закрывать, и ему уже было послано предупреждение. Но тот, насколько известно было лорду Сторну, не торопился сниматься с насиженного места. Идти было тяжело. Сапоги промокли после того, как он наступил в лужу и зачерпнул воды; стекавшая по голеням жижа уже пропитала чулки. Через какое-то время старик увидел светившую в окне Джереда лампу и, подумав, что трудно представить себе более желанное зрелище, громко крикнул, дабы оповестить о своем прибытии прежде, чем стучаться в дверь.Молодой человек с закрытым черной повязкой глазом, с рваной шляпой на голове, придававшей ему свирепый и дикий вид, открыл ему дверь. Сторн не помнил, чтобы раньше когда-нибудь его видел.— Чего тебе надо? — подозрительно спросил он. — Разве не должны добропорядочные люди в этот забытый богом час лежать в постели?— У меня дело к Джереду, — сказал Сторн. — Насколько мне помнится — это его дом, а ты кто такой?— Эй, дед! — мрачно крикнул молодой человек. — Здесь тебя спрашивают.Джеред, сутулый, толстый и низкорослый человек, одетый в старую мятую куртку домотканого сукна, показался в дверях. На лице его было тревожное выражение, но увидев Сторна, он тут же просиял.— Мой господин! — воскликнул он. — Какая честь для меня! Заходите скорее, не стойте на холоде.Через несколько минут Сторн уже сидел на лавке у очага, а его промокшая одежда и сапоги клубились паром от тепла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77