Рыжебородый прокричал:— За нашего молодого герцога!— Спасибо тебе, Фаррен, спасибо всем вам. Пусть сегодняшняя ночь станет началом пути к цели. — Подумав, Конн добавил: — Есть старая пословица: «Боги дают тому, кто прежде чем просить, хорошо потрудился сам».Он вложил старинный меч в ножны, позже он изучит выгравированные на нем руны, пытаясь представить судьбы прежних хозяев оружия.Фаррен обратился к Конну:— Распоряжайся нашими жизнями, мой господин. Но куда мы идем сегодня? Маркос сказал лишь, что мы нужны тебе, и мы пришли в память о твоем отце. Не позвал же ты нас в эту бурю, чтобы мы выпили за твое здоровье, хотя пунш был превосходный, или чтобы посмотрели, как тебе вручат меч Хамерфелов.— Ты прав, — ответил Конн. — Вы здесь потому, что до меня дошли сведения, будто наш старинный враг, Ардрин Сторн, собирается спалить деревню, принадлежащую Хамерфелам.— Это в такую-то бурю? Но зачем это ему?— Он уже не в первый раз жжет дома наших арендаторов и выкидывает их на мороз, когда они не могут сражаться, а должны бежать, чтобы спрятаться от стихии, — сказал Конн. — Я слышал, что он хочет развести много скота на шерсть, для этого ему нужны наши земли. Овцы приносят больший доход, чем обрабатывающие землю арендаторы.— Да, это так, — произнес Фаррен, — он выгнал моего деда с маленькой фермы, на которой тот прожил пятьдесят лет, и бедному старику ничего не оставалось, как отправиться в города Нижних Земель. Он нанялся там кладовщиком, да и то ему, считай, повезло. И теперь на землях, где дед растил урожай, пасутся овцы.— Не один лишь Сторн следует этой порочной практике, — заметил Конн. — Судьбы его арендаторов меня не волнуют. Но я поклялся, что люди Хамерфелов не будут страдать от этого. Я не знал про твоего деда, Фаррен, но если в конце концов я одержу победу над Сторном и верну свои земли, то возвращу ему дом. Старые и слабые не должны проливать пот за миску овсяной каши.— Благодарю тебя от его имени, — произнес Фаррен, склоняясь, чтобы поцеловать руку господина, но Конн покраснел и вместо этого протянул ладонь для дружеского пожатия.— А теперь — пошли. Люди Сторна нападут ночью. Но сегодня Сторн узнает, что Хамерфел жив и не оставит его преступления безнаказанными.Они вышли друг за другом, добрались до лошадей и вскочили в седла. Дорогу показывал Маркос, а Конн ехал сразу же за ним. Снег слепил глаза, и невозможно было разглядеть, куда они направляются. Но он безоговорочно доверял Маркосу, понимая, что в этих горах старику знаком каждый камень и каждое дерево. Оставалось только держаться как можно ближе к его лошади. Так он ехал, наполовину прикрыв глаза и позволив лошади идти самой, время от времени с затаенной гордостью трогая рукоять отцовского меча.Этого Конн не ожидал. Каким-то образом обретение меча было для него даже более знаменательным событием, чем ночной рейд. Он уже неоднократно ходил с Маркосом в набеги на земли Сторнов. Что и говорить — именно деньги и скот, захваченные у Сторнов, позволили им продержаться все эти годы. Никогда в жизни он не считал себя или Маркоса разбойником; еще до его рождения Сторны захватили большую часть земель его отца, а когда ему был всего лишь год, сожгли то малое, что еще оставалось.Они с Маркосом не без оснований полагали, что поскольку Сторн прибрал к рукам все имение Хамерфелов, то определенную часть его должно изъять на поддержание законного владельца.Сегодня ночью Сторн узнает, кто на самом деле его враг и почему на него совершали набеги.Пошел такой густой снег, что лошадей было едва видно. Конн полностью доверился чутью животного, понимая, что если при такой погоде он начнет им править, то лошадь может сбиться со следа. Через какое-то время Маркос остановился, причем так резко, что Конн едва не налетел на старика.Маркос соскочил с седла и взял лошадь Конна под уздцы.— Отсюда мы пойдем пешком, — прошептал он. — Вокруг могут быть их солдаты, и лучше, чтобы они нас не видели.— Разумеется, — сказал Конн, мысленно прочитав то, что Маркос не произнес вслух, чем меньше придется убивать, тем лучше будет для всех. Люди Сторна всего лишь выполняли приказы и не несли полной ответственности за то, что их заставляли делать, а стоило им проявить излишнюю симпатию к оставшимся без господина арендаторам Хамерфела, они разделили бы их участь. Ни Конн, ни Маркос не испытывали тяги к убийству.Соблюдая тишину, маленький отряд обошел деревню, ведя лошадей под уздцы. Затем последовала команда стать на месте. В темноте Конну казалось, что его дыхание, должно быть, слышно даже в деревенских избах. Но окна во всех домах, кроме одного, были темны.«Интересно, — подумал Конн, — почему? То ли это старик задремал у огня, то ли мать сидит возле больного ребенка, то ли престарелые родители ждут возвращения сына, а может быть, это кормилица, занятая своим делом?»Он ожидал в тишине не двигаясь, держа меч наготове.«Сегодня я стану настоящим Хамерфелом, — думал он. — Отец, где бы ты ни был, надеюсь — ты знаешь, что я забочусь о твоих людях».Вдруг из какого-то дома раздался дикий крик, и в истерзанное бурей небо взвился огненный столб. Дом запылал как факел. Раздались вопли и стенания.— Пора! — коротко скомандовал Маркос, и отряд Конна поскакал вниз по склону холма, Конн прицелился из лука в сторону фигур, снующих с факелами в руках меж домов. Стрела просвистела, и один из поджигателей упал. Конн достал вторую стрелу. Из домов начали выскакивать женщины, дети и несколько больных стариков. Они кричали от страха и не могли понять, что творится. Загорелись еще избы, и тут отряд Конна, дико улюлюкая, кинулся в рукопашную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77