он их называл «народом древесных дорог». Но я не смогла бы еще раз найти то место, даже если б и захотела.– Но они относятся к нам доброжелательно, в этом я уверен, – произнес Мак-Аран. – Полагаю… вряд ли это был тот же самый пришелец, который встречался о тобой?– Откуда я знаю? Очевидно же, что они – раса телепатов. Подозреваю, известное одному из них, знают и все остальные… по крайней мере, близкие… члены семьи… если у них есть семьи.– Может, когда-нибудь они поймут, что мы не желаем им зла, – сказал Мак-Аран.Джуди слабо улыбнулась.– Уверена, они и так знают, что ты – или я – не желаем им зла; но не всех же из нас они знают так хорошо… и, подозреваю, вопрос времени стоит у них далеко не так остро, как у нас. Что, впрочем, не настолько необычно, как может показаться; на востоке, в отличие от западной Европы, давным-давно было принято мыслить категориями поколений, а не месяцев или лет. Вероятно, он считает, что еще успеет толком узнать нас в ближайшие век-другой.– По крайней мере, – усмехнулся Мак-Аран, – никуда мы не денемся, это уж точно. Времени хоть отбавляй. Доктор Фрэйзер, кстати, на седьмом небе от счастья; он теперь года три, наверно, будет в свободное от основной работы время разгребать собранный материал. По-моему, он составил опись абсолютно всего, что было в домике; надеюсь, хозяева не слишком обиделись за такую наглость. И, разумеется, Фрэйзер подробнейше изучил тамошние пищевые запасы – если мы действительно настолько биологически близки, все, что едят они, годится и нам… Конечно, – добавил Рафаэль, – к его запасам мы и не притрагивались, только составили опись. Я говорю «он» чисто для удобства; Доменик уверен, что это была женщина. Кстати, единственное, что там было из мебели – из крупной мебели – нечто типа прялки со снаряженным мотовилом. Еще там вымачивалось какое-то растительное волокно – вроде коробочек, что остаются после обмолота нашего молочая; явно из него готовились сучить пряжу. По пути обратно мы наткнулись на это растение и захватили несколько образцов для Мак-Леода; похоже, можно получить очень мягкую ткань.Мак-Аран поднялся, намереваясь откланяться.– Вы понимаете, – на прощание сказала Джуди, – большинство в лагере до сих пор не верят, что здесь есть какие-то аборигены.– Ну и что с того, Джуди? – мягко спросил Мак-Аран, поймав ее безнадежный взгляд. – Мы-то знаем. Может, просто надо немного подождать – и научиться мыслить категориями поколений. Может, наши дети будут знать все.
На планете красного солнца продолжалось лето. С каждым днем солнце поднималось над горизонтом выше и выше; миновало летнее солнцестояние, и день начал понемногу укорачиваться; Камилла, задавшаяся целью составить календарь, обратила внимание, что впервые за последние четыре месяца дни становятся не длиннее, а короче – и, значит, дело идет к зиме, о которой страшно и помыслить. Компьютер, которому скормили всю информацию, какую удалось собрать, предсказал долгую-долгую ночь, среднюю годовую температуру около нуля по Цельсию и практически постоянные снежные бури. «Но, – напомнила себе Камилла, – это всего лишь математический прогноз, а не истина в последней инстанции».В последние месяцы, были моменты, когда она сама себе удивлялась. Ни разу раньше ей и в голову не приходило усомниться в самодостаточности сурового мира естественнонаучных дисциплин; или помыслить, что ей придется столкнуться с проблемами (ну, не считая проблем личного плана), которые окажутся этим дисциплинам не по зубам. Насколько она понимала, ее товарищи по экипажу подобными сомнениями не терзались. Несмотря на то, что накапливалось все больше и больше свидетельств ее усиливающихся день ото дня способностей читать чужие эмоции и даже мысли, заглядывать в будущее и делать сверхъестественно точные прогнозы, руководствуясь одним, как она это называла «предчувствием», – несмотря на все это, ее товарищи по экипажу только посмеивались и пожимали плечами. И при этом она знала, что подобное происходит нес ней одной.Благодаря Гарри Лейстеру – про себя она по-прежнему называла его капитаном Лейстером – Камилле удалось внятно сформулировать проблему и даже взглянуть на нее со стороны.– Камилла, придерживайся фактов. По-другому просто нельзя; это называется научной добросовестностью. Если что-то невозможно, значит, оно невозможно.– А если невозможное происходит? Например, экстрасенсорное восприятие?– Значит, – жестко произнес он, – это ошибка эксперимента или интерпретация, основанная не на фактах, а на подсознательном стремлении выдать желаемое за действительное. И нечего из-за этого сходить с ума, Придерживайся фактов.– А что именно вы сочли бы надежным свидетельством? – тихо спросила Камилла.– Честно говоря, – качнул он головой, – ничего я не счел бы надежным свидетельством. Случись со мной… я бы сам себя объявил сумасшедшим, а значит; неадекватно оценивающим происходящее.«А как насчет того, – подумала Камилла, – чтобы выдавать нежелаемое за недействительное? И какая тут научная добросовестность, если так вот брать и объявлять невозможными целый набор фактов даже без экспериментальной проверки?» Но ей не хотелось обижать капитана, да и старая привычка к субординации взяла верх. Раньше или позже, может, придется поговорить начистоту; но, с тихим отчаянием надеялась она, лучше позже, чем раньше.Каждую ночь исправно лил дождь, и ветер безумия не дул больше с высокогорья; но трагическая статистика, как и предвидел Юэн Росс, брала свое. Из ста четырнадцати женщин в первые пять месяцев должны были забеременеть восемьдесят-девяносто;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66