Мне один раз по пьянке кореша целую бутылку пива в ухо вылили.
– Каким это образом? – удивилась Верка.
– Самым простым. Я, понимаешь, перебрал маленько и отрубился. А они, шутки ради, мне в ухо пива плеснули. Думали, что очухаюсь. Но я на эту наглость никак не отреагировал и продолжал дрыхнуть. Тогда они еще плеснули. Опять ничего! Пиво в ухо как в канализацию уходит. Назад ни единая капля не вылилась. Тут уж их, козлов, любопытство разобрало. Целую бутылку зря стравили. А с пивом у нас большие трудности были. Вот и спрашивается, куда оно могло деваться? Ведь у меня потом даже башка не болела.
– Вы, братец мой, какой размер головного убора носите? – поинтересовался Смыков.
– Пятьдесят восьмой, а что?
– А то, что в таком черепе, если он, конечно, пустой, не одна бутылка пива вместится, а все четыре.
– Курдюк ты бараний, – обиделся Зяблик. – Если хочешь знать, моя голова против твоей, что сберкасса против сортира. Уж лучше молчи в тряпочку…
– Возможно, твое ухо напрямую связано с мочевым пузырем, – съязвила Верка.
– Мало ли какие чудеса на белом свете случаются. У нас один мужик в хирургии лежал, так у него хвост был. С полметра длиной. Знали бы вы только, что он этим хвостом выделывать умел.
– Нетрудно догадаться, – буркнул Смыков, размышлявший над тем, как бы достойно ответить Зяблику на его грубость.
– А вот и нет! – горячо возразила Верка. – У вас одни только гадости на уме. Хвост у него пушистый был, как у Бобика. .Он им себе спину тер вместо мочалки.
– Большая экономия в хозяйстве, – зевнул Зяблик, которого после возлияния всегда в дрему клонило. – Только ты какой-то там хвост с ухом не сравнивай.
– Не знаю, галлюцинация это или нет, но мне кажется, к нам кто-то приближается, – нарочито бесстрастным голосом сообщил Цыпф. – Кто-то или что-то..
– Пушки к бою! – рявкнул Зяблик, выдергивая из-за пояса пистолет.
Удивительно, но факт: пьянка никак не влияла на его постоянную боеготовность.
– Боюсь, тут не пушки нужны, а зенитки, – сказал Цыпф. Его зрение благодаря очкам успело приспособиться к условиям сиреневого мира чуть получше, чем у всех остальных.
Неведомый объект, приближавшийся к ватаге, порхал наподобие бабочки примерно на высоте человеческого роста. Размерами и формой он напоминал смятую и оборванную по краям газету, которую унес из летнего туалета шалун-ветер. Но поскольку никакого ветра вокруг не ощущалось, загадочный предмет двигался по воле совсем других сил.
Сделав вокруг ватаги широкую петлю (не плавную, как парящая птица, а ломаную, скорее присущую летающим насекомым), посланец сиреневого мира устремился прямиком на людей. Лиловые блики так и поигрывали на нем, как на листе фольги, а полет был совершенно бесшумным (хотя, возможно, человеческое ухо просто не могло уловить его звук).
– Какого хрена ему надо? – пробормотал Зяблик, попеременно щуря то левый, то правый глаз.
– Мог бы и мимо пролететь, – констатировал Смыков, тоже успевший вооружиться. – А если вернулся, значит, интерес имеет.
– Сейчас мы ему этот интерес отобьем, – зловеще пообещал Зяблик, не в привычках которого было пасовать перед кем-либо, пусть даже перед нечистой силой. – Терпеть не могу, когда всякая шушера в честную компанию без приглашения лезет. Да еще и без своего стакана…
– Я бы лично посоветовал пока воздержаться от крайних мер, – сказал Цыпф.
– Нет никаких оснований считать, что это создание имеет агрессивные цели.
– Когда основания появятся, ты даже до трех сосчитать не успеешь, – возразил Смыков. – Заруби это на своем шнобеле.
– В самом деле не надо эту штуку трогать, – поддержала Цыпфа Лилечка. – Ну посмотрите только, какая она безобидная. На стрекозу похожа… У стрекоз крылышки точно так же поблескивают.
– Вот так довод! – хмыкнул Зяблик. – Крылышки поблескивают… У волка клыки тоже поблескивают. Целоваться с ним, что ли, после этого?
Создание, которое Лилечка сравнила со стрекозой, было уже совсем рядом. Оставалось совершенно непонятным, каким это образом оно держится в воздухе, да еще и совершает всякие замысловатые маневры. Опасаясь столкновения с ним, кое-кто из людей попятился, а кое-кто даже присел.
Один только Зяблик продолжал стоять во весь рост. Обе руки его были заняты
– правая пистолетом, а левая фляжкой, в которой еще плескался спирт, – и, похоже, он никак не мог решить, какое из этих средств наиболее эффективно против нахальной стрекозы.
– Ладно, – сказал он примирительно. – Глотни… И помни, тварь, мою доброту…
Лиловое создание было уже почти рядом с Зябликом, и он тронул его горлышком фляжки – сначала осторожно, а потом смелее.
– Отбой, братва, – произнес он затем. – Ложный шухер. Плод воспаленного сознания.
И действительно, так напугавшее всех порождение чужого мира оказалось всего лишь оптической иллюзией. Фляга прошла сквозь него, как сквозь облачко лилового дыма, а еще точнее – как сквозь медленно перемещающееся световое пятно.
– Нда-а… – сказал Смыков, разгибаясь. – У страха глаза великаньи, да ножки тараканьи.
Мираж, медленно снижаясь, продолжал порхать поблизости от ватаги, и Смыков пренебрежительно ткнул его своим пистолетом. Раздался тонкий звук – словно у хрустального бокала откололась ножка, – и ствол укоротился на одну треть, точно по спусковую скобу.
– Не понял… – Смыков повертел обрубок пистолета. – Как бритвой обрезало… Вот не повезло…
– Зато мне повезло, – сообщила Верка, отбегая в сторону. – Я эту тварь хотела ногой пнуть.
– Пусть это будет всем нам уроком, – похоже, такой поворот событий устраивал Лилечку. – Не надо никого зазря трогать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22