Как все Форейджеры, ощущая свое более низкое социальное положение, он цеплялся за любую невероятную и хвастливую историю, чтобы доказать свою неординарность, свое превосходство. У них нет времени на призраки и легенды.
Он дал им выговориться. От них нельзя было ожидать, что они сразу все поймут, но он был намерен заставить их понять, давить на них, пока они не поймут.
Затем ровным, отрывистым голосом он сжато рассказал им, что произошло с тех пор, как он покинул их. Он рассказал им все. Когда он закончил, его слова казалось, еще звучали в освещенной белым светом лаборатории; а трое людей напротив него сидели бледные, дрожа, не желая верить, и, однако, против воли, подавленные его искренностью, честностью его целей, его откровенностью.
— Этого не может быть, — прошептала Делла.
— Я не знаю. — Саймон встал и беспокойно зашагал. — Я всегда верил, что Демоны, возможно, существуют, что в этих историях, вероятно, что-то есть, но... но такое!
— Просто несчастный выводок паразитов! — прорычал Карджил. — Крадущие разбросанные крошки со стола Демонов, совершающие набеги на их кладовые — нет. Клянусь всеми Демонами Внешнего Мира! Нет!
— Да, Карджил, — произнес Стэд спокойно. — Да!
— Но если это правда, это значит...
— Это значит то, что ты только что сказал. Что человек — это просто крыса в мире Демонов. И только. Но это не изменит фактов. Демоны — это просто одна из форм жизни, как кошка, или Сканнер, или Йоб. Все они, все... стоят ниже человека!
— Тогда... — сказал Саймон и его лицо по-новому озарилось.
— Ты ученый, Саймон, и Делла тоже. Карджил солдат. Вы можете принять эту новую информацию. Вы можете оценить ее, понять ее истинность, а затем начать поиск возможностей изменить это.
Голос Стэда звучал сейчас с убежденностью.
— Но мои товарищи по внешнему миру? Форейджеры? И рабочие в лабиринте? Нет. Они не смогут это воспринять. Их мозги не вынесут такого напряжения. Немногие, очень немногие, как Торбурн, знают и живут с этим знанием. Но это не подходит для ученого. Мы не хотим больше жить, принимая ситуацию такой, как она есть. Мы...
— Мы должны изменить ее! — Делла встала, вся ее фигура выражала убежденность и преданность этой новой цели в ее жизни.
— Я должен созвать собрание, — сказал Саймон. — Теперь я действительно верю тебе, Стэд. Вся моя жизнь кажется мне насмешкой, но я намерен убедить моих коллег. Мы организуем анти-Демонский фронт. Мы можем опрокинуть их.
— С кем нам следует связаться в первую очередь? — спросила Делла.
Карджил рассеяно качал головой. Он продолжал украдкой облизывать губы.
— Я не знаю, — повторял он снова и снова. — Я не знаю. Это какое-то богохульство. Бессмертный никогда не создал бы такой мир!
Пока Саймон связывался с отдельными учеными, Делла и Стэд попытались успокоить Карджила. Солдат патологически отреагировал на информацию о своем месте в этом мире. Но сама его реакция сказала остальным, что он поверил. И то, что он поверил, опасно нарушило баланс его мышления. Гордый, высокомерный, уверенный в себе человек не мог воспринять такую истину иначе, как глубочайшее унижение. И таких будет еще много.
Полные страха и вопросов, осознавая собирающуюся у шлагбаумов революционную угрозу, ученые откликнулись на призыв Саймона. Прибыл Астромен Нав. Ему оказывали подобающее уважение, он довольно тепло улыбнулся Стэду и пожал ему руку.
— Так значит план Капитана сработал? — сказал он вместо приветствия. — Команда предполагала, что шок от встречи с внешним миром вернет твою память. — Он вопрошающе обернулся к Делле. — Ну, моя милая, кто же он? Ты хорошо поработала, чтобы вернуть ему память, но, хотел бы я знать, захочет ли он теперь по-прежнему стать Астроменом.
— Моя память не вернулась, — сказал Стэд резко. — И по плану Капитана, или нет, меня оставили гнить там. А теперь послушай Саймона.
Шок от непочтительных слов привел слышавших их ученых в ярость. Но Саймон успокоил их и начал говорить. И как это неизбежно бывает, когда истины передают с чужих слов, он был встречен полнейшим упорным отказом верить тому, что он говорит.
Наконец Стэд, рассерженный и настойчивый, вмешался и рассказал им все заново. Несколько мужчин и женщин помоложе колебались, некоторые теперь верили ему. Встреча затянулась, споры, разговоры и обсуждения планов затянулось до ночи. Но превалировал путеводный свет науки. Больше всего эти люди хотели знать. Они могли принять все что угодно, если они могли узнать правду.
В продуктах пока не было серьезного недостатка, и Контролеры со своими большими запасами по-прежнему ели и пили как обычно. Во время одного из перерывов на обед, когда мужчины и женщины ели, стоя у длинных буфетов, наскоро организованных Деллой, по-прежнему яростно споря, по лаборатории прокатился низкий, рокочущий грохот. Кто-то уронил тарелку. Воздух внезапно наполнился пылью, раздражающей ноздри и горло.
Дальние отголоски этого грохота слышались еще примерно с полминуты. Затем в беззвучной тишине все услышали мягкое, тихое скольжение камня. Затем эти звуки тоже затихли.
— Еще одно землетрясение, — сказал один известный ученый. — Сейчас в этой ситуации нам только этого не хватает.
Утомленное лицо Стэда прорезала задумчивая морщинка. Он повернулся к Саймону.
— Землетрясение, Саймон? Ты говорил мне о них, я знаю. Но... но этот шум явно шел сверху?
Саймон немного нервно рассмеялся, стараясь сохранить свое самообладание.
— Я тоже так думал, Стэд. Но это обычно складывается такое впечатление. Звуковые волны могут покрывать огромные расстояния, как ты знаешь.
Затем снова раздался шум и гам споров, объяснений, просьб, строящихся планов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50