Так, молча, они проехали несколько остановок. Потом летчик в куртке сказал:
– Нам с вами здесь, майор.
И Лунин послушно вышел за ним.
Поклонная гора оказалась не горой, а громадной ямой, дно которой было покрыто крышами деревянных дачек. Лунин и его спутник пошли вниз по крутой немощеной дороге.
– Инструктор лётной школы? – спросил летчик в куртке, продолжая разглядывать Лунина сбоку.
Лунин кивнул.
– С юга?
Лунин опять кивнул.
– Выпросились на фронт?
– Выпросился.
– В город на машине прорвались?
«Что за черт, он все про меня знает», – подумал Лунин.
Штаб найти было нетрудно – по проводам, сбегавшимся со всех сторон к одной дачке. Но проводов этих, видимо, было недостаточно, потому что возле дачки несколько связистов разматывали клубки проволоки. Они были странно одеты: смесь флотского и армейского обмундирования. Увидев спутника Лунина, они бросили работу и выпрямились.
– Ну как, все побывали в воде? – спросил шедший за Луниным летчик.
– Все, – ответили связисты хором.
Летчик в куртке остановился и разглядывал их так же внимательно, как разглядывал Лунина.
– Как устроились? – спросил он.
– Устроились хорошо, – сказал один из связистов, выходя вперед. – Вот обмундирования всё не дают взамен пропавшего. Видите, в чем ходим.
На нем была старая расстегнутая красноармейская шинель поверх флотской тельняшки.
– Насчет обмундирования я сейчас поговорю, – сказал летчик.
Он помолчал, с явным удовольствием разглядывая молодое сухощавое лицо связиста. Потом продолжал:
– Так ты, Игнатов, значит, выплыл… Это хорошо. Сколько же ты плавал?
– Сначала четыре часа, потом подобрали. А потом два часа, и опять подобрали…
– А девушки?
– Двоих нету.
– Маня Соколова?
– Соколова хорошо плавала. Ее «мессершмитты» в воде застрелили.
Связист говорил, понизив голос и угрюмо поглядывая на Лунина. Ему, видимо, было неприятно вести этот разговор при постороннем человеке.
– Вам сюда, майор, – сказал летчик Лунину. – Заходите. А я еще здесь потолкую.
Лунин прошел через садик. Огненные георгины цвели перед верандой. Поднявшись на крыльцо, он вошел.
Дежурный сидел возле своих телефонов в одной рубашке и пришивал к кителю чистый воротничок. Мальчишеское лицо его было черно от загара. Увидев Лунина, он перегрыз нитку белыми крепкими зубами, надел китель и оказался лейтенантом.
Взяв бумаги Лунина, он просмотрел их и сказал, что сейчас доложит заместителю начальника штаба. Он двинулся с бумагами к двери в соседнюю комнату, но в эту минуту вошел тот летчик, с которым Лунин встретился в трамвае. Лейтенант мгновенно остановился, выпрямился, козырнул и крикнул:
– Смирно!
Он начал было рапортовать:
– Товарищ комиссар…
Но тот прервал его, скучливо взмахнув рукой. «Комиссар дивизии, – понял наконец Лунин. – Молодой!»
– Хорошо у вас тут, – сказал комиссар, глянув через открытое окно на георгины.
– Не знаю, – ответил лейтенант. – Я еще не осмотрелся, вчера вечером только прибыли. В Таллине цветов еще больше было.
– Кто здесь старший на рейде? – спросил комиссар.
– Заместитель начальника штаба.
– Начальник штаба.
– Заместитель…
– Он уже начальник штаба, – сказал комиссар твердо.
– А подполковник? – спросил лейтенант испуганно.
Комиссар промолчал.
– Утонул?
Комиссар кивнул.
– Это проверено?
Комиссар кивнул еще раз.
Они долго молча стояли друг против друга. Потом лейтенант выпрямился и спросил совсем по-другому, вполне официально:
– Вы к начальнику штаба, товарищ комиссар?
– Нет, он мне сейчас не нужен, – сказал комиссар. – Я пойду посмотрю, как вы людей разместили. Почему у вас рота связи в таком виде?
– Да они в воде всё с себя поскидали. Но обмундирование для них уже получено.
– Когда же вы их оденете?
– А вот после ужина…
Уходя, комиссар протянул Лунину руку и представился совсем не по-военному:
– Уваров. Полковой комиссар.
Лунин назвал себя.
– Мы с вами еще увидимся, товарищ Лунин.
Когда комиссар дивизии вышел, лейтенант направился к начальнику штаба.
Вернувшись, он объявил, что Лунину приказано немедленно явиться в полк.
Однако оказалось, что все-таки не совсем ясно, куда именно ему нужно ехать. Все три эскадрильи полка находились в разных местах: первая – на южном берегу, вторая – на северном, третья – в Кронштадте. Штаб полка находился вместе с первой эскадрильей на южном берегу. Лунин не понимал, что это за южный берег, но, видимо, это было место, до которого трудно добраться. Дежурный стал звонить в штаб полка через множество посредствующих звеньев, вызывая солнце, луну и все семь планет. Это заняло минут сорок, и он все кричал в трубку:
– Старший лейтенант Тарараксин? Кто говорит? Тарараксин?
Так впервые Лунин услышал эту фамилию.
Наконец дозвонился. Командир полка майор Проскуряков приказал новоприбывшему летчику явиться во вторую эскадрилью, в распоряжение капитана Рассохина.
– Второй эскадрильей командует капитан Рассохин, – сказал лейтенант, делая ударение на слове «капитан» и смотря на майорские нашивки Лунина.
Он, очевидно, хотел обратить внимание Лунина на то, что Лунин, майор, оказался в подчинении у капитана. Он внимательно посмотрел Лунину в глаза, стараясь отгадать, какое впечатление произвело на него это известие. Но Лунин этого не понял. Он ощущал себя человеком штатским, и ему казалось естественным, что на войне всякий кадровый военный должен быть выше его.

3

Оказалось, что во вторую эскадрилью сейчас отправляется грузовая машина, и дежурный усадил Лунина рядом с шофером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29