— проговорил он ей в ухо, шумно дыша после тяжелой работы у кабестана. — Не говорил ли я, что сделаю из тебя отличного матроса?
Он притянул девушку к себе и звучно расцеловал ее в обе щеки. Его удивляло, что он до сих пор не охладел к ней. Другие его увлечения не выдерживали такого длительного срока.
Шлюп под аккомпанемент тихого шипения воды под килем медленно скользил по спокойной поверхности бухты сквозь теплую темноту. Ни один крик, ни одно движение не донеслось с других судов; казалось, все свидетельствовало о том, что замысел Тича удался как нельзя лучше…
Тич не знал, что капитан Флай уже намного опередил его. Сообразив, что Тич не из тех, кто будет безучастно сидеть в порту, дрожа от страха и ожидая, пока его ограбят, капитан Флай снарядил небольшой быстроходный баркас и вывел его на траверз мыса Кайона Пойнт. В спокойных водах Тортуги такой баркас легко мог соперничать в скорости со шлюпом, лишенным необходимого числа команды. Когда в быстро надвигающихся сумерках капитан Флай увидел, как корабль Тича с полураспущенными парусами огибает мыс, он удовлетворенно кивнул.
— Так, так, — мягким кошачьим тенорком промурлыкал он про себя. — Иди, иди, лохматая черная обезьяна! Торопись поскорее зарыть свое проклятое сокровище! Нед Флай выроет его за тебя, как только ты отвернешь от него свой грязный жирный зад!
На следующее утро Анна проснулась, разбуженная пронзительными голосами птиц, отдаленным лающим кашлем красношерстных обезьян-ревунов и резкими металлическими криками попугаев. Зеленые ветви деревьев заглядывали в квадратные решетчатые окна маленькой каютки, однако мерное покачивание шлюпа свидетельствовало о том, что он все еще продолжает плыть. Анна быстро вскочила с постели и оделась.
На палубе она увидела Тича, который сам стоял у штурвала, осторожно нащупывая дорогу в извилистом проливчике, настолько узком, что временами, казалось, он совсем смыкался перед форштевнем шлюпа, нависая над его бортами ослепительно-яркой зеленью тропических зарослей, населенных разнообразной живностью.
— Где мы? — широко раскрыв от удивления глаза, спросила Анна.
— Эспаньола, — коротко хохотнул Тич, довольный впечатлением, которое произвел на Анну необычный пейзаж. — Держим курс на Отравленный Ручей. Это испанская территория, и никто не рискнет явиться сюда. Разве только сумасшедший… или такой отчаянный парень, как я!
Сегодня он был явно доволен собой, и к нему снова вернулась его былая самоуверенность.
— Через полминуты вода станет такой синей, как твои бриджи. Это Кайманье Озеро — ядовитое болото, до краев наполненное отравленной водой. Пить ее нельзя, а вот кайманы преспокойно живут в ней и не дохнут! Ты когда-нибудь видела каймана?
— Каймана? Я даже не знаю, что это такое!
— Это такие крокодилы с квадратной башкой. Здоровенные и свирепые, как дьявол! Некоторые из них достигают футов двадцати в длину. Они выводятся на песчаных отмелях в центре озера, и как раз там я и собираюсь закопать все свое богатство!
Тич провел шлюп вверх по проливу так далеко, как это позволяло мелководье, и бросил якорь только тогда, когда дно судна начало цепляться за грунт. Он пристально и внимательно всматривался в дрожащее знойное марево впереди.
— Дальше мы пойдем на шлюпках, — сказал он.
Лори, моргая опухшими со сна глазами, решил вмешаться в разговор:
— Мне кажется, капитан, что любой из ящиков со слитками продавит дно шлюпки, как яичную скорлупу!
Поскольку Тич не удосужил его ответом и только бросил на него угрюмый взгляд, подчеркнув свое пренебрежение презрительным плевком на разделяющую их палубу, Лори поспешил добавить:
— Но, разумеется, вам это лучше знать, капитан, сэр!
— Вот именно, доктор Блайт! Занимайтесь-ка лучше отпиливанием своих культяпок!
Вид Лори — и довольно надменный тон его охрипшего от постоянного пьянства голоса — начинал действовать на Тича раздражающе, как красная тряпка на быка. Этот молодой щелкопер был хорошим врачом, но долго ли он сможет оставаться таковым, продолжая предаваться неумеренному пьянству? Сам Тич и его головорезы могли допиваться до бесчувствия, но на следующий день просыпались, чувствуя лишь легкое недомогание. И уж, конечно, ни один из них никогда не терзался раскаянием в угрызениями совести. А Лори Блайт, казалось, неизменно пребывал в состояния постоянного и унылого самобичевания. Никто никогда не слышал, например, чтобы он затянул песню за выпивкой. Чем больше он пил, тем молчаливее и угрюмее становился, а его манеры делались все более высокомерными. Однако к Тичу он относился всегда с усердным подобострастием, что удивляло и раздражало пиратского вожака, воспитанного в принципах своеобразной демократии, царившей на пиратских судах.
— Эй, Израэль! — окликнул он своего лейтенанта. — Нам придется вытащить все эти ящики на палубу и расколотить их. Сможешь придумать подходящую снасть?
Задача была довольно сложной и трудоемкой уже потому, что каждый ящик сам по себе являлся прочным стальным сейфом. А потом надо было еще ухитриться осторожно спустить с борта в шлюпку тяжелые блестящие слитки серебра при помощи хитроумной петли, придуманной Хендсом.
Когда наконец первый груз был готов, Тич обвел взглядом своих вспотевших помощников.
— Кому-то надо остаться здесь и караулить шлюп, — проговорил он, словно размышляя вслух.
— Может быть, оставим девчонку? — предложил Хендс. Этот выбор казался наиболее целесообразным, поскольку Анна меньше остальных годилась для тяжелой физической работы по перетаскиванию и закапыванию слитков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101