— нерешительно проговорил Лори. — Впрочем, если он, как ты говоришь, просил тебя стать его женой… Что ж, я думаю, в его положении он мог бы просто… Значит, он хочет меня видеть и поговорить со мной об этом?
Анна кивнула:
— Да, я сказала ему, что он должен получить твое разрешение ухаживать за мной, поскольку ты теперь мой единственный опекун. И еще я сказала, что даже если ты и согласишься, то это не значит, что я приму его предложение.
— И как же он это воспринял?
— Он сказал, что ему не нужно просить чьего бы то ни было разрешения, но чтобы доставить мне удовольствие, он сделает это.
Лори, болезненно сморщив лицо, устало проговорил:
— В таком случае, он в большей степени джентльмен, чем я мог предположить. Конечно, я пойду и поговорю с ним. Однако, что я должен ему сказать? Разумеется, ничто не может заставить тебя выходить за него замуж, если ты этого не хочешь, — но, Ани, что ты сама-то об этом думаешь? Видишь ли, — Лори виновато отвел глаза в сторону, — он может не очень благожелательно встретить твой отказ, а мы сейчас полностью от него зависим, ты знаешь… Случается, что многие девушки предпочитают именно некрасивых мужчин…
— Не думаю, чтобы мне хотелось выходить за него замуж, Лори. Правда, он был довольно добр ко мне. Смотри, какие хорошенькие пистолеты он мне подарил! И обещал показать, как ими пользоваться, чтобы я могла себя защищать. Но я мечтала о более приятном и красивом муже… А он ведь так груб и неотесан, правда?
— Потому что груб тот мир, в котором он живет, — возразил Лори. — И мы сами попали в этот грубый мир. Поэтому лучше иметь его в качестве Друга, чем врага… Впрочем, я все же поговорю с ним…
Он поднялся с койки:
— Боже, как голова трещит! Ну и влипли же мы с тобой в историю! Пиратский корабль с командой головорезов!.. Посмотри, есть ли вода в том ведре?
Он с фырканьем ополоснул водой голову и шею.
— О-о! Вот теперь-то немного лучше. Никогда не думал, что настанет день, когда я окажусь на пиратском корабле, Ани! Да, это действительно банда головорезов, только я не думаю, чтобы они были хуже обычных солдат в любой стране мира. Много жратвы, вдосталь рому — чего же им еще желать? Боже, ну и дерутся же они! Ты когда-нибудь видела нечто подобное? То-есть, конечно, я хочу сказать… Я бы никогда не поверил, если бы не видел сам, собственными глазами, как ловко они расправились вчера с тем военным кораблем!
Лори потянулся за перевязью со шпагой, но потом передумал:
— Нет, лучше не брать с собой оружия. Мирно и по-хорошему обсудить дело — это, по-моему, единственный способ договориться с таким человеком, как капитан Тич. Конечно, разговор на шпагах — вещь стоящая, но при встрече с ним у меня почему-то возникает ощущение, будто шпага его не берет…
Проводив Лори, Анна осталась в каюте одна. Одиночество и тоска охватили ее, словно жгучая внутренняя боль. Тоска по любви, по спокойной мирной жизни, по прошлому, когда она могла пользоваться уважением всех окружающих и ходить в церковь по воскресеньям, тоска по мужчинам, которые снимали бы перед ней шляпы, следили бы за своими манерами и улыбались бы ее расцветающей красоте. Тоска по отцу, по старым, беспорядочно разбросанным постройкам отцовской усадьбы, по лошадям, которых она любила баловать, по собакам, от которых валил пар, когда они поздними осенними вечерами возвращались с охоты и, высунув языки и тяжело дыша, устало валились на каменную плиту перед пылающим камином, и она насухо вытирала их чистыми полотенцами… Мэдж умерла, и так много умерло вместе с ней… Больше не было никого, к кому можно было бы прибежать, кто мог бы положить прохладную освежающую руку на горячий лоб, кому можно было бы поведать о всех заботах и тревогах, которые, конечно, не стоили того, чтобы из-за них плакать, но которые, тем не менее, все же оставались заботами и тревогами…
Анна с ногами забралась на койку Лори, поудобнее устроившись в его не успевшей еще остыть развороченной постели, и неожиданно почувствовала твердую сталь пистолетов за своим кушаком. Боже мой, пистолеты! Что сказали бы девицы из Академии мисс Хукер, если бы она когда-нибудь смогла рассказать им об этом?
И тут Анна вдруг поняла, что никогда больше не увидит своих подружек, их свежих, оживленных, счастливых лиц, таких ясных и невинных! Анна склонила голову к коленям, и тихие печальные слезы медленно полились из ее глаз…
Дверь в капитанскую каюту Тича была открыта настежь. Лори заколебался, стучать ему или нет, но потом решил, что приличнее будет все же постучать. Ответа не последовало, и он постучал снова.
— Ради Сатаны, парень, не стой там, колотя в переборку! — загремел из-за двери голос Тича. — Если я не захочу тебя видеть, то у меня хватит сил вышвырнуть тебя вон!
Войдя, Лори застал капитана за не свойственным ему делом. Прилежно склонившись над корабельным журналом в прикусив от усердия кончик языка, он неумело водил по бумаге гусиным пером, скрипевшим под мощным нажимом его грубых пальцев. Увидев, кто вошел, Тич с облегчением отшвырнул перо, словно обрадовавшись предлогу от него избавиться. Схватив кожаную флягу, стоявшую у его локтя, он протянул ее Лори:
— На-ка, выпей, доктор! Это хорошая голландская выпивка. Я собираюсь жениться на твоей сестре, она тебе говорила?
— Она… э… да, она сказала, что вы хотели поговорить об этом со мной.
— Верно. Я женюсь на ней завтра, когда мы придем в Сен-Китс. Там мы найдем попа — какого-нибудь святого Джона, который сможет пробормотать положенные молитвы и заклинания. А ты уж позаботься о том, чтобы она была в подобающем настроении. Понял, парень? Смотри, я полагаюсь на тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101