Прошу вас, милый свёкор, не покидать меня,
И пусть мне наши люди по наступленье дня
В гроб положить помогут супруга моего». –
«Да будет так», – ответили ей все до одного.

Поведать вам словами удастся мне едва ли,
Как безутешно дамы и витязи рыдали.
Вормс оглашён их плачем был из конца в конец,
И горожане толпами сбегались во дворец.

Скорбел в столице каждый с гостями наравне.
Никто не мог ответить, как и по чьей вине
Погиб бесстрашный Зигфрид, пример всем удальцам.
Простолюдинки вторили рыданьям знатных дам.

Из золота литого, а также серебра
Гроб кузнецы герою ковать взялись с утра.
Был полосами стали обшит надёжно он.
Как завопили женщины, услышав в кузне звон!

Когда настало утро и небо заалело,
Кримхильда приказала нести к собору тело
Того, кто был при жизни ей богом дан в мужья.
Вслед за носилками, в слезах, шли все её друзья.

С высоких колоколен полился звон волной,
К заупокойной службе сзывая люд честной.
Явился к храму Гунтер с толпой своих бойцов.
Пришлось и злому Хагену прийти на скорбный зов.

Король Кримхильде молвил: «Сестра, тебя мне жаль.
Нас всех преисполняет безмерная печаль.
Скорбеть мы будем вечно по мужу твоему».
Несчастная ответила: «Скорбеть вам ни к чему.

Когда бы вы и вправду к сестре питали жалость,
Я б о супруге милом сейчас не убивалась.
Зло не произошло бы, не поощряй вы зла.
Ах, лучше бы не Зигфрид мой – сама я умерла!»

Прибавила Кримхильда в ответ на речи брата:
«Нетрудно оправдаться тем, кто не виноваты:
Им нужно только к трупу вплотную подойти, Им нужно только к трупу вплотную подойти… – Эта форма испытания («Божьего суда») была относительно новой, и поэтому автор песни считает нужным объяснить её. В раннее средневековье в подобных случаях применялись испытания железом или котелком: подозреваемый мог очиститься от обвинения, если на его теле не оставалось следов ожога от докрасна раскалённого железа, которое он держал в руках или по которому ступал босиком, либо от кипящей воды, в которую он должен был погрузить руку.


Чтоб подозренья от себя навеки отвести». В средние века бытовало поверье, что при приближении убийцы раны его жертвы начинают вновь кровоточить.



Не раз случалось чудо на памяти людей:
Едва лишь приближался к убитому злодей,
Как раны начинали опять кровоточить.
Так удалось и Хагена в то утро уличить.

Чуть подошёл он к телу, раскрылась рана вновь.
Заплакал вдвое громче весь Вормс, увидев кровь,
И только Гунтер молвил: «Здесь Хаген ни при чём.
Разбойниками Зигфрид был убит в лесу густом».

Кримхильда возразила: «Знакома с ними я.
Бог даст, отметят им, Гунтер, сполна мои друзья.
Меня лишили мужа ты сам и Хаген твой». Меня лишили мужа ты сам и Хаген твой. – Несмотря на то что Кримхильда прямо обвиняет Гунтера в убийстве мужа, она остается жить у него, а не уезжает к свекру и собственному сыну, мотивируя это тем, что в Вормсе у неё родня (строфа 1088).


Тут гости – за оружие, и чуть не грянул бой.

Но молвила вассалам вдова: «Повременим».
Затем к останкам зятя, дабы проститься с ним,
Млад Гизельхер и Гернот приблизились в слезах,
И непритворная печаль читалась в их глазах.

Но начиналась служба, и труп внесён был в храм.
Мужчины, жены, дети – все ринулись к дверям.
Совсем сторонним людям – и тем был Зигфрид мил.
Не диво, что в тот день о нём весь город слёзы лил.

Млад Гизельхер и Гернот сказали так: «Сестра,
Покойник не воскреснет, а скорбь унять пора.
Тебя мы не оставим, пока живём на свете».
Но утешенья не дали вдове и речи эти.

Закончили работу к полудню кузнецы,
И труп переложили с носилок в гроб бойцы,
Хоть долго это сделать Кримхильда не давала.
На то, чтоб убедить её, ушло труда немало.

Был драгоценным шёлком труп витязя накрыт.
Кто ни смотрел на тело, все плакали навзрыд.
В тоске великой Ута, и свита вместе с ней,
Печалилась о Зигфриде, славнейшем из мужей.

Имел друзей немало он и в стране врагов:
Едва был в гроб положен храбрейший из бойцов
И причет начал службу, как на помин души
Посыпались и золото, и медные гроши.

Но тут Кримхильда свите промолвила, скорбя:
«Я не хочу, чтоб люди в расход ввели себя
Из-за меня, злосчастной, и мужа моего.
Я на помин его души раздам казну его».

Совсем ещё младенцев – и тех в тот день печальный
Деньгами оделили для лепты поминальной.
Шли вплоть до самой ночи друзья героя в храм.
Сто с лишним панихид над ним пропето было там.

Когда же смолкло пенье и все пошли домой,
Промолвила Кримхильда: «Пусть кто-нибудь со мной
Останется в соборе и бдит всю ночь до света
Над тем, с чьей смертью лишена я счастья в жизни этой.

Три дня, три ночи в храме я проведу без сна –
На мужа наглядеться я досыта должна.
Даст бог, за это время умру я в свой черёд
И благодетельный конец моим скорбям придёт».

Вернулись горожане под кров родной опять,
Кримхильда же осталась о муже горевать.
Лишь причет, да монахи, да свита были с ней
В теченье этих горестных трёх дней и трёх ночей.

Тем было тяжелее над телом в храме бдить,
Что многим не давала печаль ни есть, ни пить,
Хоть Зигмунд яств немало принесть велел туда. Хоть Зигмунд яств немало принесть велел туда. – Поминальная трапеза была обязательным обрядом.


Да, с нибелунгами стряслась великая беда.

Все эти трое суток, как повествуют были,
Над гробом панихиду священники служили.
Зато из них беднейший стал богачом с тех пор –
Так много золотой казны понанесли в собор.

А кто концы с концами сводил едва-едва,
Тем много тысяч марок пораздала вдова
Из денег, что оставил ей Зигфрид по кончине –
Пусть на помин его души их тратят люди ныне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172