Лумису пришло в голову, что ее можно прикончить прямо сейчас. Она ведь не подозревает, что он за ней охотится. Можно просто остановиться рядом с ее машиной, опустить стекло, сделать вид, что спрашиваешь, как проехать, что-то вроде того. И бах — все кончено.
Но ему было любопытно: как эта женщина, эта профессиональная убийца, справится с очередным заказом? Ему были интересны ее методы: как она приближается к жертве, как у нее получается уходить, не оставляя ни единого следа. Лумис, конечно, никому бы в этом не признался, но на самом деле ему казалось, что у этой женщины есть чему поучиться.
Соблазн подождать, пока она завалит Холгуина, посмотреть ее в деле, был очень велик. А застрелить ее можно сразу после того, как она закончит свою работу, пока она будет думать только о том, чтобы скрыться. Вот будет круто. Лили Марсден, профессионалка, в очередной раз успешно выполняет заказ, и тут о-па — никогда не ленись оглянуться, так-то!
Лумис фыркнул. Он явно слишком часто оказывается один в машине. Вот уже видения пошли. Совсем, блин, крышу сносит. Того и гляди гавкать да блох ловить начнет. Совсем как Керли Говард.
Он постарался выбросить эту мысль из головы. Сейчас ему было уж точно не до того. Вся эта история с «Тремя комиками» и треклятым сходством могла занимать его часами: он крутился перед зеркалом, находя все новые похожие черты и что-то бормоча себе под нос. Нет, сейчас никак нельзя было отвлекаться. Лили-то наверняка настоящий профи. Занятие у нее такое: либо ты хорошо убиваешь, либо убьют тебя. Действовать надо крайне осторожно.
У Лумиса заурчало в животе. Он не ел уже очень давно. Тут ему вспомнился частный самолет, принадлежавший компании, и горячий обед, который ему подадут на борту по дороге домой, когда со всем этим будет уже покончено. Вот бы это было какое-нибудь блюдо мексиканской кухни, что подают в местных ресторанчиках. Надо же, в самом деле, сполна насладиться поездкой в благословенный город Альбукерке!
От гор, возвышавшихся впереди, исходило розоватое сиянье — отблеск заходящего солнца. В красноватом закатном свете все, что было на склонах гор, проступало с особенной четкостью: и огромные валуны, и карликовые деревца, и отвесные голые скалы. Красота-то какая! Лумису всегда нравились горы, такие мощные, крепкие и молчаливые. Совсем как он. А сейчас казалось, что они чем-то смущены и оттого покраснели.
Он медленно тронулся вперед. Ему нужно было перемахнуть через ближайший холм, чтобы убедиться, что «миата» по-прежнему там. Ну а дальше развернется нешуточный поединок между любопытством и голодным пузом. Кто победит не известно. Вот от этого и зависит, останется ли Мартин Холгуин в живых.
Машина взобралась на вершину холма, и Лумис дал по тормозам. Черный «мерседес» Мартина выехал на дорогу и двинулся обратно в город. «Миата» не сдвинулась с места, пока черная машина не исчезла за поворотом, потом отправилась следом.
Лумис нажал на газ и взятый напрокат «бьюик» ринулся вперед. Мэл улыбнулся и подумал: «Ну, началось».
Глава 26
Был вечер субботы. Муки вышел из приемного отделения больницы и увидел Дэлберта, ждавшего его у лимузина.
Выглядел Дэлберт еще хуже, чем вчера. Нос, очевидно, пропал без вести на поле брани. На его месте была лишь плоская лепешка багрово-синего цвета. Рот был постоянно открыт — иначе нечем дышать. Огромные синяки вокруг глаз-щелочек стали еще шире, превратились в аккуратные кружки и припухли так, что упирались в пластиковую маску. Больше всего он был похож на сонного енота.
— Где ты был, черт тебя подери? — воскликнул Дэлберт. — Я тут уже два часа торчу. Пришлось дать на лапу охраннику, а то бы не разрешил здесь стоять — парковка-то запрещена.
— Сколько дал?
— Двадцать баксов. Да какая разница. Ты чего так долго?
— У меня рука сломана.
Муки выставил вперед руку и продемонстрировал шину и надувной голубой рукав поверх нее от локтя до большого пальца — вместо гипса.
— Это что еще за хрень?
— Да вот, велели носить. У меня там, типа, трещина. Небольшая, но болит зараза.
— И чего тебе на руку шарик в этой связи нацепили?
— Да не шарик это никакой, а типа гипс. Знаешь, как сильно сжимает. Он это, как его, фиксирует.
Дэлберт нахмурился, но, как только его разбитое лицо коснулось маски, передернулся от боли.
— А разве это не должно быть прямо у тебя на руке, а? На рукав-то зачем было нахлобучивать?
— Не, ты понимаешь, я просто подумал, так лучше. Они мне тоже поначалу велели форму снять, но я не захотел. Сказал им, чтобы прямо так надевали. Зато я теперь могу дальше работать. А то прикинь, надели бы на голую руку эту штуку, и кранты — форму не напялишь.
Дэлберт дотронулся рукой до кока. Из-за завязочек на маске волосы у него торчали во все стороны. Муки знал, как его это расстроит, поэтому говорить ничего не стал.
— И чего ты будешь делать, когда захочешь снять пиджак? Душ там принять, всякое такое.
Муки улыбнулся. Приятно было сознавать, что хоть раз соображаешь быстрее, чем умник-приятель.
— А я эту хреновину сдую, помоюсь, а потом опять надену.
— Ага, и надуешь.
— Ну да.
— И как ты собрался это делать?
— Как-как. Как шарик надувают, вот как.
— Ты что думаешь, сможешь дотянуться до вон той насадочки и сам его надуть?
— Ну, типа того.
— "Типа того" — ну-ну. Имей в виду, я за тебя этого делать не буду.
— Но у нас же есть велосипедный насос.
— Ладно, все, проехали. Надоело мне тут торчать у самой больницы. Того и гляди, гадость какую-нибудь подхватишь. Мне сейчас только гриппа для полного счастья не хватало. Я ведь, черт возьми, даже чихнуть не смогу — у меня носа-то, считай, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79