Я прошла мимо, они без интереса взглянули на меня (на такое уродство, какое я сейчас представляла из себя, никому не интересно смотреть, вот если бы я была в своем обычном виде, они бы сразу стали обсуждать и гадать, к кому это я направилась), я вызвала лифт и поднялась на третий этаж.
Подойдя к одной из дверей на лестничной площадке, я позвонила в квартиру.
Дверь открыл мужчина лет сорока пяти с взлохмаченными черными волосами. Не брился он как минимум неделю, .так что не было понятно, небрит он или у него уже борода.
— Извините, — сказала я, сквозь дымчатые стекла рассматривая опухлости на его лице под щетиной, — мне нужна Наташа.
— Какая еще Наташа? — спросил он чуть раздраженно.
— Я не помню, как ее фамилия, она рыженькая такая.
— Здесь рыжие не живут, — сказал мужчина и захлопнул дверь.
Да мне большего и не нужно было, это я сделала так, на всякий случай.
Я снова спустилась вниз и подошла к двум женщинам, сидевшим на лавочке в тени тополей (а еще сзади рос какой-то высокий кустарник).
— Здравствуйте, — я остановилась около женщин, — вы не знаете Наташу, она живет, кажется, в этом подъезде, я квартиру забыла, у меня было записано, а я записную книжку дома оставила. Зашла в семьдесят вторую, а там какой-то мужчина сказал, что не знает никакой Наташи. Она рыженькая такая, волосы густые и вьются.
— О, нашла куда зайти, в семьдесят вторую, хорошо, что вышла, там такая Наташа живет, что не дай бог, — засмеялась одна из женщин. — А рыжая — это Зубарева, кажется? — обратилась она к другой женщине.
— Зубарева, Наташка, — подтвердила приятельница первой. — Только какого ж ляда тебя на третий понесло к этому раздолбаю, Наташка-то на седьмом живет, в восемьдесят девятой.
— А не в восемьдесят восьмой? — засомневалась первая женщина.
— Да в восемьдесят девятой, прямо надо мной, — убежденно сказала вторая и обратилась ко мне:
— А ты что, по объявлению насчет щенков к ней?
— Да, — сразу согласилась я.
— Кажется, она их всех уже продала.
— А, так это она объявления-то развесила, что продаются щенки какого-то там пики, сики, хрен его там разберешь чего, — засмеялась женщина под номером один.
— Пекинес, — подсказала вторая, — лупоглазый, с мордой приплюснутой. Тоже, собака называется.
— Значит, она всех щенков продала уже? — загрустила я.
— А может, и не всех. Только сейчас ее нет дома. Она убежала куда-то с час назад, — сообщила вторая.
— Не с час, минут с сорок, — не согласилась первая.
— Ну не сорок, а поболе будет. Но ты вот что, — обратилась ко мне вторая, таким способом хитро выиграв спор у своей приятельницы, — ты приходи часам к семи вечера, она как раз выходит гулять с этой своей мартышкой.
— Спасибо, — поблагодарила я женщин и пошла к машине. У меня уже появился очень неплохой план, как мне познакомиться и подружиться с Тусей…
* * *
Я сидела с Ленечкой в нашем кабинете и рассказывала ей все, что со мной случилось за то время, пока мы с ней не виделись. Уже рассказала.
Перед этим я заехала домой и переоделась, потому что на работе в моем партизанском камуфляже (я его захватила с собой и бросила на заднее сиденье) появляться было противопоказано, я все-таки лицо фирмы, которая занимается не чем-то, а продажей женской одежды от самых известных европейских домов моды.
После того как я Леночке все рассказала, она посмотрела на меня удивленно и, кажется, немного испуганно.
— Машка, неужели это действительно Феликс все подстроил, там, в квартире?
— Ну не Вадик же с Владиславом.
— Да, конечно. Ужас какой! Что ты теперь собираешься делать? Знаешь что, тебе нельзя домой ехать. Давай ты у меня поживешь какое-то время.
— Нет, Ленок, это совсем ни к чему, еще и тебя подставлять.
— Ну о чем ты говоришь? Ты бы стала думать, подставлять себя или нет, если бы у меня были такие неприятности? И вообще, у меня дома есть пистолет.
— Ленка, хватит говорить глупости. А пистолет свой лучше выброси, а то у Витьки же твоего будут неприятности из-за тебя. Или это его?
— Нет, он дома ничего такого не держит и про этот не знает. А неприятности? О чем ты говоришь? Да Витька пять раз откупится от всех этих ментов, они еще сами и кобуру сошьют к пистолету этому. А вообще, я этого Феликса убила бы.
— Я бы тоже так сделала, только он пока единственная надежда найти Сережку.
— Нет, Машка, мне это кажется каким-то идиотизмом, придумать такое из-за какой-то картины.
— Не из-за картины, а из-за денег Галины.
— Все равно, украсть человека — это маразм какой-то.
— Значит, я маразматичка, если так считаю.
— Знаешь что, давай поймаем этого Феликса и вое узнаем у него.
— Как?
— Да очень просто. Есть способы, что любой мужик расскажет любую военную тайну.
— Я подумаю над этой идеей.
— Здесь и думать нечего. Но я вот что хочу сказать. Ты уверена, что эта Галина такая уж сумасшедшая?
— Она не сумасшедшая, она больная.
— Ты уверена, что она такая больная?
— Я что, психиатр?
— А у меня есть знакомый психиатр. Давай ее ему покажем. Можно даже сделать так, что она не догадается, что это врач. Просто придет к ней с тобой вместе мужчина под каким-нибудь предлогом.
— Не знаю. Владислав был врачом, хоть, правда, хирургом, но все равно.
— Да некоторые знаешь как умеют придуряться, и настоящий психиатр ничего не поймет.
— Ладно, Ленок, это потом, ты мне скажи, у тебя есть знакомые, кто сможет на прокат дать собаку?
— Собаку? А какую тебе надо?
— Желательно пекинеса.
— Надо подумать. Да, есть. Когда тебе нужно?
— Сегодня, к семи вечера.
Лена сняла трубку, набрала номер. Минуты две она поговорила, прикрыла микрофон ладонью, спросила меня:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94