Антон сообщил, что по информации, полученной от Левченко, Потапову удалось записать их разговор с Левченко, при этом он не исключал, что это не весь компромат на них, собранный людьми Потапова.
Горский дал команду на отстрел Крёстного, так как считал, что с его устранением он сможет влиять на ситуацию, оказывая давление на прессу и прокуратуру.
Однако для Монина эти аргументы не имели очень большого значения.
У него были свои счёты с Крёстным.
Во-первых, Потапов угрожал самому факту существования Романовской группировки, а Илья был неотъемлемой частью этой братвы.
А во-вторых, Монин понял, что это люди Потапова следили за ним и предупредили своего шефа у Щукинской бани о возможной опасности, заставив покинуть здание бани с чёрного входа. Монин чувствовал, что он тоже был «под колпаком» у Крёстного. Это его страшно нервировало и задевало самолюбие. Он жаждал отомстить Потапову за это унижение.
Но был ещё один момент, который подстёгивал Монина в его желании убить Потапова. Это был его сон, один и тот же сон, донимавший его из ночи в ночь. Невидимый человек преследовал Илью каждый раз, когда он выходил на «дело», и мешал ему выстрелить в клиента. Это сводило его с ума, он просыпался в холодном поту и не мог заснуть снова.
Монин был уверен, что с ликвидацией Потапова это наваждение прекратится, он чувствовал это совершенно определённо, хотя даже сам себе не мог объяснить до конца, почему он так думает.
И сейчас, ожидая Крёстного, Илья немного нервничал, для него это был решающий момент. От одного его выстрела зависело решение множества проблем, в том числе и касающихся его лично.
Монин не сомневался, что он не промахнётся, он никогда не промахивался.
Чёрного цвета джип «Гранд-Чероки» подъехал к зданию редакции газеты «Горожанин» и остановился.
Из машины один за другим выпрыгнули три телохранителя и, осмотревшись по сторонам, дали сигнал своему шефу, что тот может выходить из джипа.
Монин, молниеносно выставив дуло винтовки в окно, припал к окуляру оптического прицела. Большой палец правой руки снял винтовку с предохранителя, а указательный нежно дотронулся до спускового крючка.
В перекрестье прицела было видно, как только что вышедший из джипа Потапов в плотном окружении телохранителей направился к дверям здания.
Монин взял голову Потапова на прицел, но выстрелить не решался, поскольку периодически Потапова заслонял идущий сзади него телохранитель.
Монин недоумевал, почему до сих пор не открыли огонь его помощники, которые автоматным огнём должны были рассеять телохранителей, предоставив Илье сделать один точный выстрел.
Вдруг, поддавшись какому-то странному необъяснимому порыву, он резким движением перевёл прицел в сторону и чуть вниз — направив его на вишнёвую «девятку», в которой сидели два его приятеля-киллера.
То, что он увидел там, поразило Монина до глубины души. Сквозь лобовое стекло ему было видно, что оба киллера лежат на своих сиденьях в неестественной позе — Борян уткнулся виском в боковое стекло, Леха сидел, свесив голову на грудь. У Монина не было ни малейшего сомнения в том, что они мертвы. Видимо, их убили выстрелами из бокового окна «девятки».
За спиной Монина скрипнула половица.
От этого звука Илью прошиб холодный пот, он резко развернулся, но не увидел никого. В «клетушке» было пусто. Монин так до конца и не мог понять, что это было. Было ли это явью или наваждением.
Он с винтовкой в руках выскочил из комнаты, готовый выстрелить мгновенно по любому движущемуся существу или предмету на чердаке.
Его напряжение было так велико, что он не заметил, как за его спиной бесшумно повис вниз головой, зацепившись ногами за балку, Глеб Панкратов.
Монин лишь внезапно ощутил, как на его шее затянулась тонкая матерчатая удавка.
От такой неожиданности Илья растерялся и выронил оружие, которое, впрочем, в данной ситуации было малоэффективно.
Монин пытался, ухватившись за руки нападавшего, разжать их, но в этот момент его с силой потянули вверх, и он начал терять сознание.
* * *
Монин открыл глаза и затуманенным взглядом посмотрел на сидящего перед ним на пустом ящике высокого худощавого мужчину. В руке у того Илья сразу заметил пистолет с накрученным глушителем.
На вид мужчине было лет сорок, у него было морщинистое волевое лицо, его коротко подстриженные чёрные волосы были усеяны сединой. Но больше всего Илью поразили глаза киллера — небольшие, зеленого цвета, они горели каким-то странным змеиным огнём.
— Ну что, очухался? — усмехнувшись, спросил Глеб, наблюдая, как Монин, приподнявшись на локте, потирает свободной рукой шею, на которой выступил багровый шрам.
— Так это ты меня во сне преследовал? — спросил Монин.
— Все намного хуже, — усмехнувшись, сказал Глеб, — я преследовал тебя наяву. Правда, я тебя чуть не упустил и этим самым подверг опасности своего друга. Но, слава богу, все хорошо закончилось.
— Я бы так не сказал, — бросив быстрый взгляд на Глеба, произнёс Монин, — но как вы меня вычислили?
В чем моя ошибка? Ведь я никогда ещё не ошибался.
В голосе Монина чувствовались отчаяние и одновременно обида за то, что его обыграли.
— По почерку, — ответил Глеб, — мы вычислили тебя по почерку убийств.
Это идея Потапова, он знал, что на него готовится покушение и что исполнителем будешь скорее всего ты. Поэтому он приготовил для тебя ловушку. Он несколько дней ездил по одному и тому же маршруту, заранее предупреждая меня о том, куда он направляется в данный момент и когда будет в точке назначения.
Я ехал туда и ждал не только его, но и вас, работая страховщиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51