Музыка разносилась далеко по округе, эхо, отражавшееся от окрестных скал, возвращало ее к океану. Ухура и Кали с замирающими сердцами следили за полетом длинных пальцев маэстро, порхающих над клавиатурой. Мартэн полностью отключился от реальности, от внешнего мира, растворившись в волшебном, чарующем царстве звуков.
Ухура с тревогой думала о том, как отразится подобный порыв на здоровье возлюбленного. Около часа назад Маккой провел со своим пациентом серьезную беседу. Не желая слушать разумных советов, Мартэн лишь отмахнулся от предостережений доктора. Сердце девушки переполнял страх за здоровье дорогого человека. «Пожалуйста, не надо, побереги себя», – про себя снова и снова повторяла она. Ей хотелось остановить самоистязание Мартэна, но она понимала, что это не в ее силах.
– Какое мучение и блаженство любить такого мужчину, – прошептала Кали.
– Вам известно это?
– Увы, да, – вздохнула клингонка.
– Как же вам удается сохранять любовь?
– Нужно время от времени подкидывать поленья в гаснущий костер, уметь подставить плечо в тяжелую минуту. Иногда просто подойти и спросить, какая требуется помощь… – задумчиво проговорила Кали.
Ухура осторожно приблизилась к музыканту и положила руки ему на плечи. Мартэн улыбнулся в ответ и заиграл еще воодушевленнее.
Кали брела по берегу океана, впитывала в себя божественные звуки и тихо плакала.
* * *
– Отзовитесь! Отзовитесь, черт бы вас побрал! – в сердцах закричал Ги Мартэн, хлопнув ладонью по клавиатуре синтезатора.
– Эй, полегче, сэр, – вмешался Регсдейл, кладя на плечо маэстро тяжелую руку. – Давайте-ка сделаем перерыв и попьем чайку.
– Не сейчас. У нас нет времени, – проворчал Мартэн, однако встал и направился к палатке.
Все члены экспедиции собрались вокруг костра, молча всматриваясь в пляшущие языки пламени. Чуть поодаль лежали маленькие тайгетяне. После захода солнца ветер усилился, тучи мелкого песка носились в воздухе, заставляя людей прятать носы в воротниках курток. В небе взошла первая луна, то появляясь, то исчезая в клочковатых облаках. Сильно похолодало, и Спок распорядился, чтобы около синтезатора установили портативный обогреватель.
Мартэн выглядел осунувшимся и усталым. Ухура всерьез опасалась, что он может не дожить до известия о счастливом спасении «Энтерпрайза». Регсдейл протянул маэстро дымящуюся кружку с горячим чаем. Музыкант сел рядом с подругой и прижался к ней плечом.
– Я не могу дать ему еще одну дозу кордразина, – прошептал Споку Маккой.
– Знаю.
– Такое впечатление, что он сгорает прямо на глазах.
– Никто не хочет его смерти, но если мистер Мартэн действительно способен спасти «Энтерпрайз», то мы обязаны помочь ему в работе.
– Лучше смерть одного, чем сотен, так что ли? – усмехнулся Маккой.
– Дело не только в этом…
– Вы так циничны, Спок. Я не могу этого слышать.
– Почему тайгетяне не отзываются? – обиженно вопрошал Мартэн, высунув голову из мехового воротника парки. – Я ведь все сделал правильно, я знаю.
– Я верю, дорогой, – прошептала Ухура, поглаживая возлюбленного по голове. – Может, они не хотят иметь с нами дела?
– Но музыка… Они не могут быть равнодушны к музыке, – настаивал маэстро, освобождаясь из объятий Ухуры.
– Знаю, знаю, – успокаивающе шептала девушка, укутывая ноги композитора пледом. – Это не твоя вина, Ги.
– Тогда чья же? – встрепенулся Мартэн. И сам же ответил:
– Конечно, моя. Поделом, нечего было хвастаться.
– Вы не правы, сэр, – возразил Спок. – Без вас мы ни на шаг не приблизились бы к разгадке.
– Не хочу умирать на этой чужой холодной планете, – неожиданно вырвалось у музыканта. – Я хочу домой, хочу жениться на тебе, Ухура, и писать симфонии, – С выражением, которое бывает только у безнадежно влюбленных людей, он тревожно спросил:
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Неужели ты в этом сомневаешься?
– Интересно, как бы ты отнеслась к моему предложению в наш первый вечер?
– Я с возмущением отвергла бы его, – рассмеялась Ухура. – Ты казался мне слабым и капризным.
– А сейчас? – Мартэн пристально посмотрел в глаза девушке.
– Я люблю тебя, – просто сказала она. Спохватившись, Ухура стыдливо огляделась вокруг, с удовлетворением заметив, что к их диалогу никто не прислушивается.
Мартэн ласково погладил ее по щеке. Прижавшись губами к его пальцам, Ухура с ужасом почувствовала ледяной холод. Она взяла руки возлюбленного, поднесла ко рту, стала согревать их своим дыханием.
– Не надо, – Мартэн отнял руки. – Побереги энергию для других, более важных дел.
Неожиданно на глаза Ухуры навернулись слезы.
– Не плачь, моя дорогая. Сейчас не время поддаваться слабости.
– Но что же делать? – спросила девушка, пытаясь улыбнуться.
– Спой для меня.
– И что бы тебе хотелось послушать?
– Естественно, что-нибудь из моих произведений, что же еще? – хвастливым тоном заявил музыкант.
Ухура встала и запела маленькую ариетту, написанную маэстро специально для нее в первые дни его пребывания на «Энтерпрайзе». Стихи они нашли в старинном сборнике итальянской поэзии семнадцатого века.
Очарованные бархатным голосом певицы, члены экспедиции прекратили разговоры. Даже тайгетяне умолкли, навострив уши. Lasci ancore posare un stanco, un stanco.
Богатый оттенками, теплый голос Ухуры замер на высокой ноте, неожиданно подхваченный одним из детенышей. Этот дуэт необычайно заинтересовал Мартэна, который вынырнул из воротника парки и прислушался.
– Боже мой! Боже мой! – запричитал он, пытаясь подняться.
– Что с тобой? Что случилось? – удивилась Ухура, прервав пение.
Она тревожно всматривалась в лицо маэстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71