Ну что, идешь или
нет?
"Соглашайся, - шипел в ухо Леве знакомый ехидный голос. - Соглашайся,
а то хуже будет". Да Левушка и сам видел, что хозяин мучается от тяжкого
похмелья и ему лучше не возражать.
- А я-то тебя полюбил, - и реб Мойша вдруг зарыдал. - Я-о в тебя
верил. Пригрел, называется, змею на груди, - и он резко развел руки таким
жестом, как будто и впрямь стряхивал с себя упомянутое пресмыкающееся.
- Хорошо, - сказал Куперовский. - Одеваюсь и иду.
- Только давай побыстрее, - уже нормальным голосом попросил рыцарь. -
Люди ждут.
Зал и вправду был полон. Пришли все вчерашние гости и много новых.
Явился величественный раввин в церемониальных одеждах, около него
крутились какие-то мелкокалиберные тинэйджеры - видимо, служки.
Присутствующие были разряжены в пух и прах. Судя по всему, посвящение в
рыцари было здесь не слишком частым событием. С появлением Левы все
спустились во двор. Куперовскому подвели коня, на которого следовало
вначале влезть, а потом очень быстро слезть с него. Последнее удалось
Левушке без всякого труда. Отряхнувшись, он подошел к раввину, который без
спросу положил нашему герою руку на голову и долго что-то читал ему на
иврите из большой толстой книги в кожаном переплете с медными застежками.
Потом Леве полагалось попасть стрелой из лука в цель. Он не попал, но это
оказалось неважным. Пел кантор. Танцевали "фрейлахс". Затем Куперовского
поставили на колени прямо в пыль, и самый старый из гостей трижды хлопнул
его мечом по носу. Все зааплодировали, крича "лехаим", а Столпнер
торжественно надел на Леву рыцарский лапсердак. Теперь Куперовский
приобщился к сообществу благородных ребов. В честь его посвящения устроили
турнир, но дело ограничилось тем, что реб Прудкин выбил из седла реба
Лифшица и выпал вслед за ним. У всех слишком болела голова после
вчерашнего. Левушке опять пришлось посидеть на лошади, и он начал
потихоньку осваиваться в седле, тем более, что животное ему попалось
спокойное и стояло смирно.
День пролетел незаметно. Перед сном заявился Столпнер.
- Ну что ж, реб Лев. Поздравляю от всей души. Теперь тебе следует
ночь провести в размышлениях, а утречком и отправляться искать приключений
на свою задницу. Я сам таким был в молодости. Коня я тебе дарю.
Едва за ним закрылась дверь, Лева смежил веки, не видя повода для
размышлений. Ан не тут-то было. Раздался хрустальный звон, переходящий в
чарующий звук железа по стеклу, и прямо из воздуха материализовался
чародей. В мятой пижаме. За его спиной хрипел от натуги гомункулус, держа
на спине диван.
- Вот, - сказал чародей, тыча пальцем в ношу Малыша, - добыл с боями.
Знал бы ты, сколько мне нервов это стоило. Но просто надоело о нем читать.
Впрочем, к вам, юноша, - маг снова перешел на свой обычный тон, - это не
имеет ни малейшего отношения. Пора вам, друг мой, на подвиги, пора. У вас
ведь нет меча? Вот вам от меня подарочек, - он снял с пояса своего
помощника длинный завернутый в несвежую холстину предмет и подал его
Куперовскому. - Это знаменитый Ломающийся Меч. Он и приведет вас домой.
Через препятствия, естественно. Смертельно опасные, само собой. Иначе
никак нельзя. Каноны, любезный, традиции, штампы. Взгляните на лезвие,
юноша. Оно все в зарубках, царапинах, надломах. Если вы уклонитесь с
верного пути, меч начнет противно трещать, хрустеть и даже завывать. Так
что он будет у вас вместо ком-паса. Кстати, его лезвие имеет свойство
ломаться в самый неподходящий для этого и опасный для жизни хозяина
момент. Однако таковы все волшебные предметы. В каждом из них есть
какой-нибудь изъян. Вот вам еще кошелек с шекелями - пригодится. Только в
ближайшие шесть часов ими ни с кем не расплачивайтесь - я только что их
сделал, еще горячие. Ну, я исчезаю. Можете не благодарить, это наш долг,
магов и мудрецов, помогать попавшим в беду девам, странствующим рыцарям,
путешествующим принцам и прочим тунеядцам и бродягам. Тьфу, пропасть!
Ладно, успехов вам, юноша, если повезет, конечно, а мне пора домой мебель
относить. Спать на нем буду, - чародей усмехнулся и вместе со своим
спутником и диваном растаял в сумраке ночи.
- Во любит эффекты старикан, - хихикнул кто-то невидимый в углу, но
так и не появился в этой повести.

С восходом солнца сопротивляющегося Левушку вытряхнули из постели,
накормили, напоили, дали с собой два набитых мешка с провизией и выставили
за ворота, вышвырнув ему вслед также недовольного ранним пробуждением коня
и меч. И наш Вечный Герой, вздохнув, отправился на подвиги. Ломающийся Меч
указывал ему дорогу, и неприятности пока что не спешили.
На восьмой день Леву ожидала первая встреча. Пещера, в которой он
собирался переночевать, оказалась занята. Из ее глубин, зевая и
потягиваясь, вышел широкоплечий крепыш с большим топором на плече. Ростом
он был едва выше пояса не такого уж высокого Левы. У недомерка были жгучие
черные глаза слегка навыкате, крупный горбатый нос, широкий рот с толстыми
губами, мускулистые руки и ноги и небольшие всклокоченные пейсы. Вообще
надо сказать, что все волосы на его голове - и шевелюра, и борода, и усы,
и даже брови - были взлохмачены и не расчесывались, очевидно, со дня
рождения. Если он, конечно, родился с бородой, на что было очень похоже.
Одет он был, по ночному времени, в кальсоны, колпак с помпоном и
расстегнутую жилетку. Выглядел карлик столь сердитым, как будто именно
Куперовский оторвал у его жилетки рукава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19