Вот с кем я не хотел бы иметь дело, подумал он. А между тем Пауль только на днях говорил с ней об одном из братьев Лизель, и она почти обещала взять его к себе – незадачливый парень, после автомобильной аварии лишился своих шоферских прав. Нужно бы с ней еще раз потолковать, но время терпит, можно подождать и до вечера, решил Пауль. Не в силах дольше выносить жажду, он вошел в пивную с черного хода, только помахав тетке рукой, не уверенный, заметила ли она его, увлеченная перебранкой. Маленький красноносый старичок, который все еще – или уже – тянул пиво в задней комнате пивной, принес свой стакан:
– Твое здоровье, Паульхен.
Сегодня вечером, подумал Пауль, я выпью, если покончу с тем делом.

Выпитая водка легла ему на пустой желудок точно горячий ком. Улицы оживали. Времени оставалось в обрез. А внутри мышиный голосок пищал хитро и тонко: Да, если покончишь с тем делом! Эх ты, простофиля! А вчера ты в это время был счастлив.
Вчера он действительно в это время бежал в бакалею за двумя фунтами муки для жены. А лапшевник она так и не испекла, вспомнил Пауль. Наверно, испечет сегодня. Он уже стоял на Таунусштрассе, против дома двадцать четыре. Войдя, он с удивлением посмотрел вокруг. Лестница претендовала на роскошь: ступени были покрыты ковром, который придерживали медные прутья. В Редере шевельнулось недоверие: разве в таком доме помогут таким людям, как мы?
Он облегченно вздохнул, увидев еще с лестницы имя, выгравированное готическим шрифтом на медной дощечке, и осторожно коснулся ее, перед тем как позвонить: Зауэр, архитектор. Редер с досадой почувствовал, как сердце его замерло. Открыла ему хорошенькая особа в белом переднике, даже еще и не хозяйка, а всего лишь служанка. В эту минуту вышла и сама фрау Зауэр, тоже молодая и хорошенькая, но без передника и настолько же ярко выраженная шатенка, насколько первая была блондинка.
– Что? Сейчас? Моего мужа? В такую рань?
– По делу, на две минуты. – Его сердце успокоилось. Он подумал: этому Зауэру недурно живется.
– Входите, – сказала фрау Зауэр.
– Пройдите сюда! – крикнул откуда-то архитектор.
Редер посмотрел направо, налево. По природе он был любопытен. Даже сейчас его заинтересовала лампа в виде светящейся трубки на стене и никелированные кровати. Смутная уверенность, что все в жизни стоит того, чтобы его пощупать, осмотреть и попробовать на язык, не давала ему задерживаться на какой-нибудь одной детали. Следуя за голосом хозяина, он отворил вторую дверь. Как ни тяжело у него было на сердце, он все-таки успел полюбоваться на низкую ванну, в которую надо было не влезать, а просто погружаться, и тройным со створками зеркалом над умывальником.
– Хейль Гитлер, – сказал архитектор, не оборачиваясь.
Редер увидел его в зеркале – с обмотанным вокруг шеи полотенцем. Точно маска, покрывал незнакомое лицо густой слой мыльной пены; только глаза в зеркале испытующе рассматривали Редера, и в их взгляде светился ум. Редер искал слов, чтобы заговорить.
– Я слушаю вас, – сказал архитектор.
Он тщательно стал править бритву. Сердце Редера громко стучало, и сердце Зауэра тоже. Ни разу в жизни не видел архитектор этого человека. Он явно не имел никакого отношения к дорожному строительству. Неизвестный посетитель в необычное время – это могло означать все, что угодно… Главное – я ничего не знаю. Ни о ком не слышал. Главное – не дать захватить себя врасплох.
– Так что же? – начал он снова.
Его голос прозвучал резко, но Редер не знал его обычного голоса.
– Меня просил вам передать привет наш общий друг, – сказал Пауль, – не знаю, помните ли вы его. Однажды вы с ним совершили чудесную прогулку на лодке по Нидде.
Интересно, думал другой, порежусь я или нет? Это будет проверкой. Он начал бриться, стараясь не напрягать руку в кисти, – нет, он не порезался, и рука не дрогнула. Ну, выложил, кажется, ничего, подумал Пауль. Почему он не вытрет лицо и не поговорит со мной по-человечески? Я уверен, что он обычно так долго не скребет бритвой свои щеки. Держу пари, что обычно у него раз-два – и готово.
– Никак не пойму, – сказал Зауэр, – чего вы, собственно, хотите от меня? От кого вы мне принесли привет?
– От вашего товарища по экскурсии, – повторил Редер, – вы ехали на байдарке «Анна Мария». – Он перехватил косой взгляд Зауэра, который тот метнул в него поверх зеркала.
Капля пены попала архитектору в глаз, и он снял ее уголком полотенца. Затем продолжал бриться. Он сказал сквозь зубы:
– Я все-таки ничего не понимаю, извините меня. Кроме того, я очень спешу. Уверен, что вы ошиблись адресом.
Редер сделал шаг вперед. Он был гораздо ниже Зауэ-ра. Ему была видна в зеркале левая половина Зауэрова лица. Он пытался рассмотреть его сквозь пену, но видел только жилистую шею и торчавший вперед подбородок. Зауэр подумал: как он следит за мной! Ну и пусть следит. Я ему не покажу своего лица. Каким образом они нащупали меня? Значит, что-то подозревают, значит, я под надзором. А этот крысенок вынюхивает…
Вслух он сказал:
– Видимо, ваш друг вас неправильно информировал, вы не туда попали, вот и все. Я очень спешу. Не задерживайте меня, пожалуйста! Гейди! – Пауль вздро!-нул. Он не заметил, что их в комнате трое. На пороге, покусывая тоненькую цепочку, стояла девочка, видимо все время наблюдавшая за ним. – Покажи ему, как выйти!
Идя за девочкой, Редер думал: сволочь трусливая! Отлично все понял. Просто рисковать не хочет, – может быть, из-за этой пигалицы. А у меня разве нет детей?
Как только дверь за Редером захлопнулась, Зауэр в один миг вытер лицо, именно так, как и предполагал Редер. Задыхаясь, он бросился к окну спальни, торопливо поднял штору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129