– Брат в этот день уедет в Лондон, и мы будем одни. Признаюсь, я намеренно выбрала этот день. – Эмилия Уинболт внимательно глядела на хозяйку. – У меня создалось впечатление, что в последний раз Филип вас смутил. Вот я и подумала, что вам не захочется так часто с ним встречаться. Или я неправа?
Румянец залил щеки Розабеллы, однако она с достоинством ответила:
– Ваш брат, мисс Уинболт, – воплощение доброты. Я не стану скрывать от вас – и от него тоже, – что существуют обстоятельства, создающие для меня определенные трудности, но я надеюсь, что со временем все разрешится. Я уверена, что его общество доставит мне такое же удовольствие, как и ваше. С другой стороны, я вполне пойму его, если он захочет воспринимать меня лишь как вашу подругу.
– Посмотрим! Я рада, что уладила это недоразумение. Значит, договорились? Встретимся в четверг?
– Мисс Уинболт…
– Не могли бы вы называть меня Эмилией? Я не люблю церемоний.
– О, с удовольствием! А меня зовут…
– Аннабелла. Я это знаю. Можно называть вас Анной?
– Да, конечно.
Если мисс Уинболт и удивили нотки нерешительности в голосе Розабеллы, виду она не подала.
– Итак, до четверга, – сказала она на прощанье.
Розабелла встретилась с Филипом Уинболтом раньше, чем ожидала. Прошло всего два дня, и она, как обычно, работала в саду. Вдруг она почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной.
– Мистер Уинболт! Вы меня испугали.
– Кажется, это уже входит у меня в привычку. Простите. – Он протянул ей руку. – Эмилия сказала, что вам лучше.
– Нет-нет, не здоровайтесь со мной – у меня руки грязные.
Но он все же взял ее руку.
– Немного грязи никому не повредит. Вы считаете меня щеголем?
– Да вроде нет…
– Эмилия также сказала, что вы не прочь со мной видеться. Как с другом, конечно, – добавил он.
– Я бы этого хотела, – волнуясь, ответила Розабелла.
– Я и прошу одной лишь дружбы, мисс Келланд, ничего более. Не пугайтесь: я принял к сведению ваши желания.
– Я не пугаюсь, – нерешительно выговорила она, – просто не ожидала увидеть вас…
– У меня были дела неподалеку, а Эмилия сказала, что вы работаете в саду, и попросила занести вам кое-какие растения – я отдал их Джону Бостоку.
– Спасибо! – Они пошли по дорожке к дому. – Вам часто приходится ездить в Лондон?
– Я постоянно общаюсь с дедом, так как он настаивает, чтобы я принимал участие в обсуждении дел с нашими управляющими и поверенными. Уинболтам принадлежат дома в Лондоне, и я пытаюсь уговорить деда их продать. Они в плачевном состоянии, грешно даже взимать ренту с тех бедняг, что там живут.
– Значит, вы продадите их тем, кто станет платить?
– Нет! Они пойдут на снос. Но все это занимает массу времени. – Он огляделся по сторонам и неожиданно предложил: – Вы в состоянии совершить прогулку, мисс Келланд? Мне хочется размяться.
Розабелла опустила голову, чтобы он не увидел восторга в ее глазах.
– Пойду вымою руки и возьму шляпу, – тем не менее очень сдержанно ответила она. – А вы не хотите ополоснуть руки?
Он улыбнулся:
– Было бы неплохо.
Они шли по дорожке вдоль реки.
– Как здесь красиво! – произнесла Розабелла. – Я никуда не хочу отсюда уезжать.
– Вы так любите деревню? А вот мы с сестрой иногда предпочитаем выбраться в город. Знаете, моя сестра была помолвлена, но разорвала помолвку. На то были серьезные причины. Это произошло несколько лет назад. По-моему, она почти забыла об этом, но с тех пор стала очень осторожной и так никем и не заинтересовалась. В нашей семье тропа любви не очень-то гладкая, мисс Келланд… – Он замолчал. – Извините за откровенность. Вы видели лебедей?
И дальше разговор зашел о задуманных им изменениях в Ширингсе, о достоинствах романов «Уэверли» и «Эмма». Розабелла в очередной раз ощутила, как ее тянет к нему, как ей приятны его чувство юмора и жизнерадостность. Между ними царило полное взаимопонимание. Ни единым движением или словом Филип Уинболт не показал, что смотрит на нее иначе, чем как на друга.
Когда они вернулись к дому, она протянула руку:
– Я получила удовольствие от прогулки, благодарю.
– Я тоже. До скорой встречи!
С тех пор Розабелла виделась с кем-нибудь из Уинболтов почти ежедневно. Прогулки – пешие, верхом и в коляске – и визиты друг к другу подарили им много счастливых часов. Мистер Уинболт, казалось, относился к ней как к своей сестре, хотя по-прежнему был в нее влюблен. Он внимательно присматривался к Розабелле, и иногда ее поведение ставило его в тупик. Почему она так по-разному вела себя при первом и втором столкновении с Картером? Почему явно смущалась, когда во время их совместных прогулок встречала кого-либо из крестьян? Они ведь все хорошо к ней относились… И почему неохотно общалась с другими соседями? Всегда находила отговорку, чтобы не появляться на многолюдных вечеринках.
Он не делился своими наблюдениями с сестрой, но старался не пропустить ни слова из того, что та говорила об Аннабелле.
– Как ты думаешь, Филип, почему Аннабелле Келланд не нравится, чтобы ее называли Анной?
– Да?
– Она заколебалась, прежде чем позволила мне так к ней обращаться. Но тем не менее была очень мила. У нее есть чувство юмора, и она не робкого десятка. Так расстроилась, когда не приехала Розабелла Ордуэй… Просто не верится, что можно слечь в постель из-за отсутствия сестры! Я тоже тебя очень люблю, но представь, что я отказываюсь кого-либо видеть в твое отсутствие!
Филип засмеялся.
– Не представляю!
– Наверное, у близнецов другие отношения.
– Близнецов?
– Разве ты не знал, что они близнецы?
– Нет, – ответил мистер Уинболт и задумался. – Кто тебе это сказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51