Я ведь своей тамошней жизни совсем не помню. Есть какие-то обрывки, относящиеся скорее уже ко времени специальной подготовки. А чтобы детство помнить, родителей там, друзей… этого нет. Нам, будущим землянам, специально память корректировали, чтобы от легенды не отвлекаться. Да и в своем теперешнем образе я, сам знаешь, сколько лет прожила, а в исходном… Не представляю даже. – Голос ее звучал ровно, но что-то вроде затаенной печали Новиков уловил.
– Не пробовала как-нибудь выяснить? Неужели же никаких способов нет? В приватных беседах со своими или еще как…
– Плохо ты себе наши реалии представляешь. С кем я могла об этом говорить? А если бы даже мне такая блажь в голову пришла, думаешь, другие больше меня знают? Ты свою Ирину о ее прошлом спрашивал? – Она сделала короткую паузу и подытожила разговор: – Вот то-то же…
Летательный аппарат полого развернулся над излучиной широкой, как Нева перед стрелкой Васильевского острова, реки. И у Новикова вдруг защемило сердце. Он сам не ждал от себя такой реакции.
На вершине гигантского треугольного утеса, отвесными гранитными стенами врезающегося в серо-голубые воды Большой реки и ее левого притока, посередине окруженной вековыми меднокорыми соснами площадки Андрей увидел остатки того, что когда-то было первым и, оказалось, увы, единственным форпостом Земли в немыслимом количестве светолет от метрополии. А ведь как это поначалу казалось здорово – почти сразу после высадки американцев на Луну, не дожидаясь покорения Марса и Венеры, шагнуть прямо из московской квартиры на покрытую густой зеленой травой почву бесконечно далекой планеты. Показалось тогда в приступе романтической эйфории, что пройдет не слишком много времени, ситуация нормализуется, и они преподнесут в подарок человечеству не только Валгаллу, а и десятки других миров… Хотя и были кое-какие сомнения, но представлялись они в принципе разрешимыми, в соответствии с высокими гуманистическими принципами…
Аппарат бесшумно и плавно опустился на грунт совсем рядом с массивными воротами, сейчас распахнутыми настежь.
При близком рассмотрении разрушения оказались не столь значительными, как Новиков представлял по рассказу Шульгина, последним покинувшего их базу. Драматизм отчаянного арьергардного сражения у стен Форта сильно повлиял на Сашкино восприятие действительности.
Конечно, удар гравитационной пушки с бронехода разбросал по бревнышкам окружавшую второй этаж веранду и угол крыши. Перекрученные листы кровельной бронзы свисали с расщепленных стропил и временами уныло скрежетали под порывами свежего ветра с речного плеса. Повылетала половина стекол фасадных витражей. Осыпались высокие кирпичные трубы каминов. А в остальном терем сохранился. Если зайти сбоку, то он казался совершенно целым, как в первый день по завершении постройки.
Самое же интересное, что все здесь выглядело так, будто бой случился лишь вчера-позавчера. Мощенная кирпичом площадка у ворот и ведущая к веранде дорожка сверкали латунными россыпями – Сашка действительно палил здесь на расплав ствола, расстрелял не меньше трех лент. И гильзы совсем свеженькие, ничуть не потускневшие. Даже трава не успела разрастись, аккуратно подстриженные лужайки, казалось, хранили еще следы газонокосилки, которой любил управлять Олег, отвлекаясь от своих научных занятий.
Сильвия с любопытством рассматривала живописное строение, о котором успела наслушаться в Замке от Шульгина и девушек. А Новиков, беззвучно матерясь, выкарабкивался наружу из надоевшего, как гипсовый корсет, скафандра.
– Постой здесь или присядь вон. – Андрей указал ей на широкую дубовую ступеньку лестницы, смахнув с нее мимоходом очередную пригоршню гильз. Рассказ Шульгина о перипетиях боя был протокольно точен – вот здесь он, отступая, стрелял по зловещим ракообразным фигурам, и они лопались, исчезали бесследно, как мыльные пузыри, при попадании бронебойных пуль.
Ему хотелось войти в дом сначала одному, осмотреться, убрать что-то, неподходящее для посторонних глаз, хранящее подробности их личной, теперь ушедшей в прошлое жизни, а уж потом пригласить туда гостью. Но сначала ему пришлось помочь Сильвии освободиться от скафандра. Он был надет прямо на ее щегольской костюмчик, отнюдь не приспособленный для такого использования и выглядевший теперь довольно жалко. А туфли на шпильках вообще остались в гостиничном номере. Неужели она так спешила поскорее распрощаться с «родной» станцией, что не подыскала каких-нибудь тапочек? Еще одна загадка.
– Посиди, – повторил Андрей, – а я тебе и одежду подходящую найду, для нынешних условий более приспособленную: джинсы, к примеру, кроссовки или ботинки, курточку теплую. Вечера здесь довольно прохладные бывают. У Лариски, кажется, примерно твои габариты…
Удивительно, но, в отличие от земных солдат, здешние «десантники», разгромив базу неприятеля, не проявили никакого интереса к трофеям. Очевидно, им требовались только сами люди, а раз уж захватить в плен никого не удалось, ни документы, ни оружие, ни даже столь обычно желанные сувениры «инопланетных пришельцев» не привлекли внимания аггров. Что еще раз подчеркнуло Андрею их полную интеллектуальную и психическую несовместимость с людьми.
Он прошел через просторный холл первого этажа, выглядевший непривычно из-за того, что снесенный гравитационным ударом угол стены и часть потолка придавали ему вид театральной сцены. Обрушившиеся бревна верхних венцов разбили и опрокинули полированные шкафы для оружия, любовно собиравшиеся Шульгиным антикварные винтовки и ружья лежали неаккуратной грудой вперемешку с осколками стекла и драгоценными художественными альбомами, сброшенными со стеллажей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30