И кем ты теперь выглядишь, а?
Полным идиотом, вот кем. Идиотом в смокинге. Он глянул на себя в зеркало, провел растопыренными пальцами по волосам, поправил галстук и попытался улыбнуться. Черт, если он попытается так же улыбнуться людям на вечеринке, они наверняка разбегутся от него, как от чумы.
Ну и вечерок ждет его впереди. Ему придется отстегнуть тысячу баксов за то, чтобы провести вечер в плену проклятого смокинга, жуя безвкусные бутерброды, запивая их дешевым шампанским и бегая глазами по толпе, пытаясь отыскать Натали.
Но должен ли он делать это? Натали — большая девочка и способна позаботиться о себе, как она сама любит напоминать ему…
Коннор на ходу подхватил с туалетного столика ключи от своей машины, подбросил их в воздух, поймал, сунул в карман и направился к двери.
Вереница машин, направляющихся к особняку Филдингов, столпилась на дороге за полквартала до особняка.
— Чудесно. Просто замечательно, — пробурчал Коннор сквозь зубы, резко сбавляя скорость.
Когда вот так застрянешь в хвосте автомобильной пробки, о чем еще можно мечтать, как не о спокойной террасе отеля «Виндсонг» со стаканчиком марочного вина в руке?
Кадиллак впереди него прополз на несколько сантиметров вперед. Коннор вздохнул и двинулся с места.
Бог с ним, с вином. Хотя стаканчик вина неплохо, когда оно к месту и ко времени. Но не теперь. Теперь была бы очень кстати бутылка холодного темного эля. Или пляж. Но только, извините, не в Майями, а где-нибудь на Южном побережье Тихого океана, где огромная бледная луна заливает матовым светом нетронутую гладь песка. О, эта картина просто стоит у него перед глазами. Он сидит в шезлонге, положив руки под голову, и смотрит в ночное небо, видит то здесь, то там мелькающие хвосты падающих звезд, и прибой ласкает пальцы его ног…
Позади раздался автомобильный сигнал. Коннор очнулся, часто заморгал, недовольно нахмурился и увидел перед собой свободный кусочек дороги. Завел машину и продвинулся вперед.
Что это на него нашло сегодня?
Он годами не был на пляже. Годами не занимался идиотским самоанализом…
Нет, так дальше продолжаться не может.
Ладно, он согласен выдержать сборище у Филдингов в течение часа. Нет, и получаса будет достаточно. Потом он незаметно исчезнет, приедет домой и будет ждать возвращения Натали.
Он потребует от нее ответа и наконец покончит со всей этой неразберихой между ними.
Если она захочет, чтобы их отношения продолжались, он подумает над этим. Если захочет порвать с ним, что ж, пусть будет так. Жизнь на этом не закончится, разведутся они или нет…
А если так, то что он делает здесь, ожидая своей очереди, чтобы попасть на вечеринку, на которую ему не хочется идти, ожидая каких-то чувств от женщины, не зная, хочет ли он быть с ней?
Наконец он был честен с собой и, признав правду, почувствовал невероятное облегчение.
К черту! Все к черту! Сейчас он вырулит из ряда, развернется и покатит домой. Приедет домой, стащит с себя этот обезьяний наряд, запрыгнет в удобные шорты…
— Сэр!
Он чувствовал, как узел в его животе затягивается все туже и туже. Ему нужно только немного сдать назад и развернуть машину.
— Сэр? Простите, сэр!
— Что? — Коннор повернул голову к окну и поморщился.
Рядом с машиной стоял мальчик в красном пиджаке, и Коннор сообразил, что это парковщик. Приехали. Как он мог не заметить, что стоит на парковочной площадке перед особняком Филдингов?
Он посмотрел на мальчика в красном пиджаке, на его прыщавое растерянное лицо, вздохнул и скривился, надеясь, что это сойдет за улыбку.
— Ах да, — сказал он и, не зная кого ругать — судьбу или свою нерасторопность, — сделал то, что сделал бы любой, оказавшись в этой ситуации. Он вышел из своего «корвета», отдал мальчику ключи вместе с десятидолларовой бумажкой и стал подниматься по ступенькам туда, где в течение нескольких часов ему придется выносить цивилизованную пытку.
Назвать это пыткой было бы слишком мягко.
Кто, интересно, изобрел вечеринки? И особенно благотворительные. Коннор был уверен, что их изобрел кто угодно, только не мужчина.
Такое могло прийти в голову только женщине.
Только женщина могла заставить людей платить деньги за сомнительное удовольствие торчать в толпе со стаканом кислятины, называющейся вином, в одной руке и чем-то совершенно несъедобным в другой, в то время как струнный квартет пиликает что-то такое же невыносимо скучное и безжизненное, каким оно было сто лет назад, когда его сочинили.
Улыбочка, которую он тренировался изображать у себя в ванной, оказалась вполне к месту. Она помогала ему чувствовать себя в стороне от всей этой смешной компании и, казалось, никого не смущала и не пугала. Хэнк Филдинг пожал ему руку и сказал, что очень рад быть хозяином этой вечеринки, хотя и закатил глаза при этом. Потом подпорхнула его жена Лиз в облаке благоуханий, способных удушить любого, кто находится рядом, поцеловала воздух у обеих его щек и предложила попробовать креветки.
— А где же наша Натали? — спросила она, но ее взгляд уже успел поймать кого-то другого. — Увидимся позже, дорогой, — сказала она, не дождавшись ответа, снова поцеловала воздух в его направлении и упорхнула.
Контору ничего не оставалось, как прошагать через гостиную, размером с футбольное поле, миновать внутренний дворик и вернуться в столовую, где ему пришлось наконец уступить назойливым официантам лишь потому, что он устал говорить им «спасибо, нет», и взять в одну руку стакан с чем-то непригодным для питья, а в другую — кусочек чего-то несъедобного.
В конце концов он нашел относительно тихий уголок, где никто не шастал, потому что там стоял горшок с развесистой пальмой, способной укрыть под своими ветвями целую компанию.
1 2 3 4 5 6 7