Сначала разговор вела в основном Мелоди – рассказывала какие-то эпизоды из детства. Но постепенно, день за днем Джеймс начал отходить, общаясь с ней, а потом стал делиться скупой информацией о себе.
– Родители разошлись, когда мне было тринадцать лет, – заговорил он по собственному почину как-то за ужином.
При этих словах Мелоди накрутила спагетти на вилку и попыталась сделать вид, что ее не очень волнуют его дальнейшие откровения. Мелоди было известно, с каким трудом он раскрывался. Зато, если уж у Джеймса возникало подозрение, что у него что-то выведывают, он сразу же замыкался, как прежде, в себе.
– И вы поняли почему? – спросила она.
– О, да! Моя мать перечисляла все причины каждый день в течение шести лет после этого события, – засмеялся Джеймс с мрачной улыбкой и привел их одну за другой, поочередно загибая пальцы:
– Мой отец никогда не оказывался на месте, когда бывал ей нужен. Он рыбачил и торговал рыбой, вы знали это? Далее, он предпочитал мужскую компанию. Он не был джентльменом. Он ругался, курил, пил со своими приятелями. Хотя временами в доме водились деньжата, чаще доходы были весьма скудны, но в обоих случаях отец всегда ставил на первое место содержание шхуны. Матери он объяснял: «Я не могу выходить в море в разбитой лохани, Сьюзен. Человеку нужно судно, на которое он может положиться в шторм».
Мелоди прожила всю жизнь на северо-западе Канады у Тихого океана и хорошо знала, как свирепствуют штормы зимой. Каждый год погибали люди и корабли, семьи горевали, оставшись без кормильцев. Она всегда думала, что, если человек зарабатывает на жизнь в море, то поступает разумно, заботясь о том, чтобы его судно было надежным.
– Но разве ваша мать не знала обо всем этом с самого начала? – обратилась она к Джеймсу.
– Вероятно, знала. А о Сете я могу сказать совершенно определенно: он никогда не переставал быть самим собой.
– Тогда почему же она не остановилась и вышла замуж за него?
– Она считала, что у нее нет выбора. Мелоди взглянула на Джеймса, не понимая.
– Что вы имеете в виду – «у нее нет выбора»? Браки по расчету вышли из моды в прошлом веке.
В глазах Джеймса вспыхнул огонек: он искренне забавлялся.
– Вы когда-нибудь слышали о свадьбе под дулом ружья, Мелоди?
Она почувствовала, что ее щеки вспыхнули.
– О-о! Так вы имеете в виду?..
Тут Джеймс Логан расхохотался в открытую.
– Именно это я и имею в виду. Она была беременна мною. Ей было тогда только девятнадцать. К реальностям семейной жизни с рыбаком она абсолютно не была подготовлена. Развод подействовал на нее очень болезненно. Без моего отца она чувствовала себя несчастной, но они постоянно ругались, когда были вместе, особенно из-за денег.
– Какой позор! – ужаснулась Мелоди. – Деньги не настолько важны, чтобы из-за них скандалить.
– Вам когда-нибудь приходилось задумываться, чем платить за квартиру в следующем месяце?
– Нет, – призналась Мелоди.
– Тогда вы не можете судить, что важно, а что нет. Деньги всегда имеют значение, когда их не хватает на жизнь.
Мелоди допускала, что Логан-младший прав. Она знала, что наступила на больной мозоль и что самое время сменить тему разговора.
– Вы часто общались с отцом после развода родителей?
– Очень редко, – покачал он головой. – Я жил с матерью. Мы уехали в другой город километров за шестьдесят от побережья, где она стала работать в парикмахерской. В первые годы Сет время от времени появлялся у нас, но всякий раз его визиты заканчивались катастрофически, и постепенно он их прекратил совсем.
– Но он, должно быть, сожалел, что его единственный сын рос без него.
– Если бы он сожалел, – заметил Джеймс с каменным выражением лица, то не позволил бы мелочным ссорам помешать ему быть с семьей.
– Он совершил ошибку, о которой – я уверена – сожалеет. И вы можете повторить ее в один прекрасный день, если у вас будут собственные дети.
– Со мной этого не случится, – провозгласил Джеймс с пугающей уверенностью. – Я еще в юном возрасте решил, что буду держаться подальше от брака и сопутствующих ему сложностей, из которых наихудшая – дети. Они становятся такими удобными заложниками в грязной игре. Вы хотите десерт?
– Нет, – сказала Мелоди, чувствуя себя по необъяснимой причине подавленно. В другой раз они вышли прогуляться в парк неподалеку в надежде разрядить неутомимую энергию Джеймса. Заканчивался январь. День уходил в мглу. Резкий восточный ветер разносил дым, поднимающийся из приятных для глаза печных труб на домах викторианской архитектуры.
Парк был пуст. Мелоди рассчитывала, что они сделают небольшой круг по тропинке, извивающейся под деревьями, и вернутся в теплое больничное здание, но у детской игровой площадки Джеймс взял ее затянутую в перчатку руку.
– Пошли покатаемся, – пригласил он, потянув Мелоди к качелям.
– Слишком холодно, – сопротивлялась она. Но отказ не остановил Джеймса Логана. Приподняв Мелоди, он посадил ее на один конец металлической конструкции, а сам устроился на другом и начал раскачивать качели. Он раскачивал их, пока не растратил накопленную энергию и не согласился отпустить Мелоди на землю после бесконечных взлетов и спусков. К этому времени лицо ее щипал мороз, она была уверена, что примерзла к своему сиденью.
– Вы меня удивили, – хихикнула она, когда они возобновили прогулку. – Я не ожидала, что вы способны на такую… такую непосредственность.
Джеймс смеялся вместе с нею, но после этого замечания сразу посерьезнел.
– Очевидно, вы считаете меня простачком, – насмешливо заметил он. – Вы, вероятно, привыкли к людям космополитической закваски, светским, которые развлекаются более утонченным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57