И Джасмин теперь понимала, отчего граждане Зюльхейля так ревниво оберегают свою столицу. Этот город воистину великолепен. Минареты, такие хрупкие на вид, возносятся к индигово-синему небу и, кажется, касаются его верхушками. Внизу бурлила и пенилась река. Белые мраморные стены ближайших зданий отражали изменчивые блики ее волн.
– Это похоже на волшебную сказку.
Лимузин двигался по мосту, и журчание воды внизу завораживало Джасмин. И вот машина уже пересекла городскую черту.
– Отныне здесь твой дом.
Слова Тарика прозвучали как приказ.
Теплый ветер доносил в салон машины неведомые и удивительные запахи, сопровождавшиеся шумом и яркими, буйными красками городского рынка.
Крепкие мужские пальцы стиснули ее плечо. Она покосилась на Тарика, но его зеленые глаза были полуприкрыты.
– Я сказал: отныне здесь твой дом. Почему ты молчишь?
Дом, повторила про себя Джасмин, и это слово отозвалось в ней каким-то незнакомым ощущением. Никогда у нее не было настоящего дома. Она ослепительно улыбнулась.
– Думаю, я без труда привыкну называть этот город своими домом.
Ей показалось, что сидящий рядом хищник чуть-чуть расслабился. А в следующее мгновение она уголком глаза заметила нечто такое, что заставило ее ахнуть.
– Не верю! Этого не может быть.
Позабыв о крепкой, но неожиданно осторожной хватке его пальцев, она высунулась в окно машины.
Перед ней предстало здание, на вид самое эфемерное из всех, какие ей доводилось видеть. Можно было подумать, что оно сотворено из тумана и капель дождя, а искусство его отделки превосходило всякое воображение. Безукоризненно белый камень светился бледно-розовым светом.
Она обратила к Тарику широко раскрытые глаза. Изумление заставило ее забыть о гневе.
– Могу поклясться, это здание построено из Розы Зюльхейля.
Пусть Зюльхейль – небольшое, затерянное в пустыне княжество, с трех сторон зажатое более мощными государствами, а с четвертой ограниченное морем; но земли его богаты, и не только нефтью, но и прекрасным, ценнейшим камнем, прозванным Розой Зюльхейля. Эта потрясающе, кристально чистая, светящаяся изнутри горная порода является жемчужиной планеты и встречается она только в землях Тарика.
– Если твои глаза, моя Джасмин, станут еще больше, они смогут поспорить с самим небом, – поддразнил ее Тарик.
Она тут же позабыла про здание, едва услышала мягкие юмористические нотки в его голосе. Стало ясно, что Тарик решил на время оставить недовольство.
– Это и есть твой новый дом.
– Что?
Если Джасмин и сумела сберечь до этой минуты какую-то долю самообладания, то теперь это уже осталось в прошлом.
С нескрываемым интересом и удовольствием Тарик изучал ее пылающее лицо.
– Ты права, дворец шейха выстроен из Розы Зюльхейля. Теперь, надо полагать, тебе ясно, почему иностранцы нечасто допускаются в наш город.
– Понимаю, еще как! – Джасмин подалась вперед и инстинктивно ухватилась за колени Тарика, чтобы удержать равновесие. – Я знаю, этот камень тверже алмаза, но неужели ваши люди не пытаются время от времени отколоть кусочки?
Ответ Тарика прозвучал отрывисто и грубо:
– Граждане Зюльхейля хорошо обеспечены и всем довольны. И им не улыбается рисковать своим положением в нашем обществе из-за денег. Кроме того, дворец считается святыней. Он был заложен на этом самом месте основателем Зюльхейля. История нашей страны не знает другого примера, когда в одном месте было бы сосредоточено такое количество этого камня. Люди верят: Зюльхейль будет процветать, пока дворец стоит здесь.
Твердые мускулы напряглись под ее пальцами. Она поспешила убрать руки с его колен и опять забилась в угол сиденья.
Когда лимузин въехал во внутренний двор замка, Тарик заговорил снова:
– Мина, это – одна из тех вещей, которые тебе позволяется делать по собственному желанию.
– Что именно?
– Прикасаться ко мне.
У Джасмин перехватило дыхание. Не оставалось никаких сомнений: если Тарик готов был ждать момента близости в то время, когда ей было восемнадцать лет, то ныне он не намерен проявлять такое же терпение.
Они вышли из машины и оказались в сердце дворцового комплекса – в пышном саду, окруженном богато украшенными стенами из Розы Зюльхейля. Джасмин сразу обратила внимание на померанцевое дерево, ветви которого гнулись под тяжестью плодов. Но даже это великолепие затмевала огромная смоковница. Повсюду, насколько хватал глаз, ковром расстилались яркие, ослепительные цветы.
– Как будто ожила страница «Тысячи и одной ночи».
Джасмин уже была готова увидеть где-нибудь выступающего величавой походкой павлина.
– Эти сады открыты для горожан по пятницам. И тогда я принимаю всех, кто хочет меня видеть.
Лицо Джасмин сделалось серьезным.
– Принимаешь просто так?
Рука Тарифа крепче сжала ее руку, а его массивная фигура заслонила сад.
– Ты не одобряешь то, что я регулярно встречаюсь со своими гражданами?
В лучах яркого солнца его волосы блестели как черные алмазы.
– Не в том дело. Я читала, что ваши граждане обожают тебя. – Джасмин помолчала, отвернувшись, чтобы избежать пронзительного взгляда Тарика. – Я подумала, насколько это безопасно для тебя.
– А если меня не станет, ты будешь по мне скучать, моя Джасмин?
Сейчас ироническая интонация изменила Тарику.
– Что за вопрос! Конечно, мне будет тебя не хватать.
Но ведь она когда-то покинула его не оглядываясь, тогда как его сердце кровоточило.
– У нас так принято издавна. Зюльхейль – маленькая, но богатая страна. А процветание возможно только тогда, когда народ доволен. Никто не причинит мне вреда, если люди будут уверены, что я прислушаюсь к ним, вникну в их заботы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43