– Пожалуйста, Тарик, освободи меня.
Он вскинул голову.
– Ну нет. Ты четыре года была свободна. Теперь ты моя.
Его резкость была почти пугающей. Джасмин не могла противостоять его властной, гипнотизирующей силе, словно ей снова было лет восемнадцать. Хотя Тарик всего на пять лет был старше ее, его решительность и мощь заставляли окружающих безоговорочно ему подчиняться. А сейчас, по прошествии четырех лет, от нее не могло укрыться, что его сила, его харизма возросли невероятно. И все-таки Джасмин уже не та беззащитная девочка, и она еще научится выдерживать его напор. Обязана научиться, если рассчитывает на какое-то будущее, связанное с ним.
Она выдержала взгляд Тарика, затем взяла его руку, обвивающую ей шею, в свою и поцеловала в ладонь. Дыхание его сразу участилось.
– Я училась на модельера.
– Ты переменилась.
– К лучшему.
– Это мы еще увидим. – Его глаза сузились. – А этому тебя кто научил?
– Чему – этому?
– Этим вот играм с моей ладонью.
Можно было подумать, что нижняя челюсть Тарика вырезана из гранита.
– Ты. – Она сказала чистую правду. – Помнишь, как ты повез меня в пещеры Уэйтомо? Когда каноэ оказалось в гроте со светляками, ты взял меня за руку и поцеловал именно так.
Наверняка он все вспомнил. Хотя его лицо оставалось каменным, в глазах кипели какие-то чувства, но какие именно, она не могла определить за недостатком опыта.
– Другие были?
– То есть?
– К тебе прикасались другие мужчины?
– Нет. Только ты.
Тарик уткнулся в ее косу, обнял ее за шею, и она тут же ощутила свою ранимость и зависимость от него.
– Только не лги мне. Я все равно узнаю, – хриплым голосом предупредил он.
Итак, он грозит ей своей властью. Но она приняла непринужденную позу, обвила его шею руками и прошептала:
– Я тоже узнаю.
Тарик сразу насторожился.
– Что ты узнаешь?
– Были ли у тебя другие женщины.
Тарик широко раскрыл глаза.
– Мина, когда это ты научилась показывать зубы? Помнится, ты всегда была покорной.
Он, конечно, намекает на ее покорность в семье.
– Хочешь жить – выпускай когти.
– Думаешь меня напугать своими жалкими коготками? – Тарик вскинул бровь.
Джасмин с вызовом впилась ногтями в его затылок, на мгновение забыв о том, что дразнит опасного хищника. Однако, к ее удивлению, этот зверь ничего не имел против ее выпущенных когтей, лишь улыбался – опасной и волнующей улыбкой.
– Мина, если эти когти вопьются мне в спину, мне это понравится, – зашептал он. – Когда ты окажешься там, где тебе положено, ты перевернешься на спину, а я буду сверху…
– Там, где мне положено? – Джасмин выскользнула из объятий Тарика, толкнула его в грудь. Жар мужского тела передался ей сквозь тонкую ткань. – Отодвинься… самец!
– Нет, Мина. – Тарик с силой притянул ее за шею к себе. – Я не собачка на поводке и выполнять твои команды не намерен. С сегодняшнего дня командую я, а слушаешься ты.
Он лишил ее возможности двигаться и впился в губы. Он мог бы и поберечь силы. Она приняла в себя тупую боль, которую заметила на лице Тарика. Она сумела сорвать с него панцирь. Добралась до зверя. И приходилось признать за ним право требовать компенсацию.
Глава вторая
Тарик не мог справиться с настойчивым, животным желанием овладеть ею. Он знал, что она ощущает себя загнанной в ловушку, но это не могло остановить его. Ему хотелось бы быть джентльменом в собственных владениях, но голод был сильнее его. А эти маленькие женские ручки тем временем шарили по его затылку, расслабляя, заставляя забыться. Бешеное желание, которое он удерживал в узде не один год, теперь отчаянно рвалось наружу. Он должен поглотить Мину. Ему нужен пир.
Не сейчас , сказал он себе.
А потом он окунется в нее – на долгие часы, дни, недели. Это жадное влечение, подавляемое столь долго, должно быть утолено, иначе оно сожжет его изнутри. Огонь разгорался где-то на периферии его сознания по мере того, как он овладевал ее губами. Он убьет любого, кто осмелится прикоснуться к Джасмин. И ее он не простит, стоит ей позволить кому-нибудь малейшую вольность.
Мина принадлежит ему.
И на этот раз он не позволит ей об этом позабыть.
Она дрожит в его руках, пока его язык исследует каждую складку ее губ, открывается ему без сопротивления. Вкус ее губ – эликсир жизни, наркотик, которого Тарику не хватало столько лет. Он жаждет захватить ее целиком, разгуляться, подобно пустынной буре. Как смела она порвать с ним? Как смела тянуть с возвращением к нему целых четыре года?
– Ты не принадлежала больше никому.
Эта уверенность принесла ему некоторое спокойствие. Не то чтобы полное, но достаточное, чтобы обуздать в себе зверя.
А Джасмин в удивлении выдохнула:
– И у тебя никого больше не было.
Снова ухмылка хищника.
– Мина, я голоден.
Она не была готова встретиться с тем мужчиной, которым стал Тарик. Темным. Красивым. Блистательным. Злым. Все тело ее рванулось навстречу алчной похоти Тарика.
Он поднял голову, оторвавшись от ее губ.
– Но больше я не буду тебе потворствовать.
Ответа на это заявление у нее не нашлось. Четыре года назад Тарику нравилось потакать ее желаниям. Ей не приходилось вступать в поединок с этим воином. В то время он с уважением относился к ее невинности, и она не чувствовала себя бесправной. Ей казалось, что она нежно любима. А сегодня этого чувства, хрупкого, но волшебного, не было. Тарик вел себя не как влюбленный, а как захватчик, которому досталось то, за чем он давно охотился. И только сейчас ей постепенно делалось ясно, насколько глубока ее утрата.
Тарик отодвинулся, выпустив Джасмин из своих объятий. Одна его рука непринужденно легла на спинку сиденья за ее спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43