Костюм фельдмаршала, увешанный орденами, уже был на нем. Я мог бы поклясться, что часть из них видел на мундире старушки, уж, не одолжил ли он у нее?
Золотые эполеты слепили глаза. Фуражка с тяжелой кокардой и штаны с широкими галифе делали его похожим на советского милиционера первой половины двадцатого столетия. Со стороны его можно было принять за клоуна-дилетанта, который рад случаю продемонстрировать свой балаганный наряд.
Но он, очевидно, был чрезвычайно доволен этим щегольским мундиром и не без гордости смотрел на меня своими маленькими и по-собачьи преданными глазами.
— Послушайте маршал, кем вы были раньше, до переворота? — спросил я.
— Заместителем начальника гарема по политической части, — по-военному отчеканил он.
— То есть? — не понял я.
— Держал супруг ваших в курсе политических событий.
— Меня не интересует, за что вы их там держали, я спрашиваю — кем вы были в гражданской жизни?
— Раньше я держал ресторан китайской кухни в Яффо, — сказал главный евнух.
Слово «держал» было, очевидно, главным в его лексиконе.
— Вы что-нибудь понимаете в китайской кухне?
— Не более чем вы, Ваше величество, просто израильтяне любят пожрать и готовы платить за экзотические вывески на ресторанах.
— А как вы попали сюда?
— Должность мне предложил рав Оладьи за то, что я щедро жертвовал на строительство синагог в южном Тель-Авиве.
— А ордена где заработали?
— А это так, — тип скромно махнул рукой, — за мою службу на флоте.
— Немало вы, наверное, наделали подвигов на флоте, — усмехнулся я.
— Я служил в морском десанте.
— Участвовали в вылазках?
— Многократно, а однажды мы взяли на абордаж эсминец, — предался, было, он воспоминаниям, но я вовремя остановил предстоящий словесный понос старого морского волка:
— Послушайте, контр-адмирал, я передумал и готов к просмотру порнофильмов.
— Ну что ж, — обижено, хмыкнул морской волк, — как угодно Вашему величеству.
Я понимал, и где-то даже сочувствовал его обиде: кому приятно сознавать, что твое боевое прошлое никого не интересует.
Извивающиеся в экстазе голые тела, твердые длинные члены оставили меня абсолютно равнодушным и через полчаса, так называемой сексотерапии, я махнул рукой и велел Типу закругляться.
Мое религиозное воспитание, очевидно, наложило свой отпечаток, и я практически не воспринимал порнографию, несмотря на то, что с воспитанием было покончено давно, а с религией еще раньше.
— Странно, Ваше величество, что вас совсем не разбирает. Я после подобных фильмов могу зарядиться, как минимум, на ночь безумных оргий, — недоумевал Тип.
— Уж, не в моем ли гареме, маршал?
— Как вам это в голову пришло, Ваше величество?
— Бросьте наивничать, маршал, и не заставляйте меня жалеть о том, что я не подверг вас обряду кастрации.
Побледневший Тип замолк и мне даже стало жалко его:
— Приведите ко мне Веронику, — потребовал я смягчившись.
— Ваше величество, — сказал Тип виновато, — Вероника Абрамовна заведует педагогическим сектором гарема, и вообще, как вам известно, нееврейского происхождения, то есть по отцу-то она еврейка, но это не в счет.
— Я уже слышал об этом. Для меня это не имеет принципиального значения.
— Да, но это принципиально с точки зрения Галахи. Чтобы получить статус вашей возлюбленной Вероника должна быть еврейкой, а стать таковой она не желает.
— Что ты заладил как попка — не еврейка, да не еврейка. Хочу я, ты понимаешь, хочу! И неважно еврейка она или нет.
— Да я все понимаю, Ваше величество, но согласно действующему формуляру я отвечаю за чистоту вашей династии и не могу позволить вам, трахать, кого попало.
— Разговорчики! — властно прервал я.
Тип вобрал продолговатую головку в плечи и поспешно отступил. Кое-что у меня, однако, уже получается.
С недавних пор я стал вырабатывать командный голос. В первые дни он у меня срывался на жалкий фальцет, но после каждой неудачи, я прокручивал в памяти сцены парада на дворцовой площади и представлял себе громкое рявканье старушки. Как ни странно, это помогло мне и теперь уже я не мямлил, а говорил, по крайней мере, довольно уверенно и даже с некоторыми претензиями на властный басок.
Вероника я явилась ко мне в розовой прозрачной тунике и без трусиков.
— Ваше величество, — робко произнесла она, — я счастлива, что вы вторично предпочли меня, но боюсь, ваш выбор не понравится Великим мудрецам Торы.
— С какой стати Великие мудрецы станут вмешиваться в мои постельные дела?
— Постель и стол в вашем государстве — прерогатива Великих мудрецов. Жениться и разводиться вы можете только с их ведома и согласия, принимать пищу также с их благословения и непременно кошерную.
— Чем же в таком случае я должен заниматься?
— Утверждать царской волей все их мудрые галахические постановления.
— Хорошенькое дельце, — возмутился я, — но это мы еще посмотрим, кто и что будет утверждать в моем государстве!
Я оглядел ее упругое молодое тело под прозрачным тонким бельем, и во мне пробудилось желание.
— Подойди сюда, лапушка, — сказал я прерывающимся от бурного желания голосом и уверенность, которая была несвойственна мне ранее, порадовала мое сердце.
На сей раз, я продержался значительно дольше, правда, не без помощи Вероники.
Она научила меня расслабляться и искусственно сдерживать эякуляцию.
— Все дело в правильном дыхании, — сказала она, — и в умении расслабиться, если вы научитесь этому, Он у вас вечно будет стоять.
— Спасибо! — сказал я, когда все закончилось.
В ее заботе обо мне я не видел фальши. Она искренне хотела помочь, и я был за это ей благодарен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28