Вдруг Маде пришло в голову нечто важное:– Вы нет это… – и она указала на низ живота Эмбер. – Время Луна, все женщины, вы нет теперь?Эмбер покраснела, заверяя хозяйку, что все в порядке. И вновь, как это уже бывало, тень смутного подозрения замельтешила в ее мозгу… И куда-то скрылась.Мужчины вернулись и пошли умыться и переодеться. Джейк появился в праздничном саронге и в головном уборе. Все женщины в доме защебетали вокруг него, словно стая колибри вокруг ястреба. Сердце Эмбер наполнилось гордостью, и она сразу поняла по его взгляду, что ее туалет тоже пришелся ему по вкусу.Но они не могли уединиться. Празднество набирало обороты, появились молящиеся, и женщины понесли к храму дары на головах, Трехлетней Ниоман поручили заботу о гостях, и девочка отнеслась к своим обязанностям весьма серьезно: держась за подол саронга, она водила Эмбер и Джейка вокруг храма.Ритуал приношения даров был простым и дружелюбным – совсем не таким, как Эмбер представляла себе. По прибытии всех приносящих дары процессия направилась внутрь храма. И там все женщины, даже пожилые, закружились в священном танце, а прекрасные дары из фруктов и цветов подносились к изображениям богов. Каждый член общины был орошен святой водой и получил благословение в виде нескольких зерен риса, вдавленных в лоб и щеку.Между тем сгущались сумерки, и насыщенный ароматом цветов и ладана воздух наполнился звуками колокольчиков – в торжества включился местный оркестр.Вокруг храма толпился народ: люди закусывали, болтали с соседями и смеялись.Но вдруг, будто по какому-то таинственному сигналу, жители деревни стали собираться в углу двора вокруг оркестра. Дети, появившиеся неизвестно откуда, заняли первые ряды, а Ниоман вытащила гостей на самое почетное место – впереди всех. Толпа застыла в ожидании.И вот начались танцы. Первым исполняли женственный балийский танец легонг. Джейк шепнул на ухо Эмбер, что его танцует самая знаменитая на острове труппа. Эмбер еще на прошлой неделе обратила внимание в гостинице на грациозных танцовщиц. И хотя их танцы были профессиональными, сущность их оставалась истинно народной. Великолепные парчовые костюмы обтягивали стройный стан танцовщиц. Зрелище было на грани волшебства. Глаза Эмбер, как и других зрителей, упивались действом, которое в сочетании с музыкой затрагивало сердца всех. А когда звуки оркестра стихли и танцовщицы, словно бабочки, упорхнули и скрылись в тропической ночи, Эмбер почудилось, что ее вернули из сказки к реальной жизни.Танцы кончились, но празднество продол-г жалось. Все жители деревни собрались вокруг белого экрана – вроде тех, на которых показывают кинофильмы.Эмбер испытала некоторое разочарование при виде столь современного предмета, как экран.– А что будет теперь? – спросила она сонным шепотом у Джейка. Какой-нибудь фильм?– Не совсем, соня. Это кукольный театр теней. Мы немножко посмотрим, а потом смоемся.– А на нас не обидятся? Мне бы не хотелось кого-либо здесь огорчить. – Но ее голова становилась все тяжелее и наконец склонилась на его плечо.Он заговорил нежным голосом:– Не беспокойся. Тигровый Глаз. Это представление будет продолжаться до утра, и никто не заметит, как мы уйдем. Балийцы приходят в восторг от этого зрелища, я же через час засыпаю. А ты уже сейчас наполовину спишь.В течение нескольких минут Эмбер понаблюдала за перемещением кукольных теней по экрану, потом ее стало неумолимо клонить в сон. Джейк взял ее за руку и повел меж столпившихся зрителей.Они незаметно выбрались из круга пылающих факелов в бархатную тьму тропической ночи. Небо было безлунным, но Джейк уверенно вел ее по узкой тропинке.Эмбер доверчиво шла за ним в кромешной тьме. Вдруг он остановился и обнял ее.– Я люблю тебя, Эмбер, и хочу, чтобы мы этой ночью были вместе.Ей показалось, что усталость слетела с нее, точно покрывало.– Джейк, мы не можем! Эта ужасная кровать! Сбежится вся деревня. Надо потерпеть…Он покачал головой. Его близость, горячее дыхание, «которое было жарче тропической ночи, его нежность…– Я уже терпел, но больше не могу. К тому же зачем нам кровать? У нас ведь и прежде ее не было…Услышав эти слова, Эмбер стала озираться по сторонам и поняла, что они находятся вовсе не на пути к жилищу Кетута. Они оказались в темной кокосовой роще, среди шорохов и шепота ночи.Взяв Эмбер за руку, Джейк подвел ее к высокой пальме и повернул лицом к себе. Сердце Эмбер бешено забилось, от волнения перехватило дыхание. Ее глаза постепенно привыкли к темноте. Джейк проговорил:– На этом острове до прихода голландцев женщины ходили с открытой грудью.Помнишь картины на выставке в Убуде? Тебе идет твой саронг, но теперь я хочу видеть тебя без него. – (Она неуверенно подняла руки к застежке.) – Нет, разреши мне. – Эмбер стояла молча в то время, как Джейк осторожно расстегивал пуговицы. Теперь ее блуза свободно болталась на плечах, и она видела впотьмах свою белую грудь. – Сбрось блузку, Эмбер.Пожав плечами, она сняла шелковую блузку и теперь стояла перед ним с обнаженной грудью. Прохлада ночного воздуха ласкала ее разгоряченную кожу, и внезапное чувство свободы окрылило сердце. Именно о такой свободе она мечтала и неосознанно ждала ее. Ждала целый месяц, с той самой ночи на лесной прогалине…И даже раньше: в глубине души она ждала с того самого мгновения, когда Джейк впервые поцеловал ее, пробудив женщину в пятнадцатилетней девочке.Тогда она и стала принадлежать ему, и вот он пришел и предъявил свои права на нее.Он снимал свой саронг… Как и у всех балийцев, под саронгом на нем ничего не было.– Джейк, – прошептала Эмбер, протягивая к нему руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41