Однако решение давалось ей с трудом.
Приходилось принимать во внимание еще и чувства, что с каждым днем все настойчивее заявляли о себе.
— Я… я не знаю, — прошептала молодая женщина еле слышно. — — О чем тут думать? Ты сохранишь за собою и работу, и жалованье, и расставаться нам не придется.
— А за что ты намерен мне платить? — жестко осведомилась Шатти. — За мои редакторские таланты или за ночные развлечения?
Вопрос застал Кеннета врасплох.
— Шатти, ты отлично знаешь, что нашу… договоренность я воспринимаю совсем по-другому.
— Браво, отличное определение! «Договоренность»! А я-то думала, что такого рода отношения называются романом!
— Не ты ли первая возражала против взаимных обязательств? — рявкнул Кеннет. — А если ты передумала — так, значит, нам есть что обсудить и помимо Бретани.
— Нет, я не передумала, — возразила Шатти. — Просто ты мог бы сказать об этой поездке заранее. Теперь мне кажется, что, недоговаривая, ты намеренно мне лгал. Я чувствую себя этакой «девочкой на час» между двумя деловыми поездками!
— Это я тебе лгал? — хрипло рассмеялся Кеннет. — На себя бы посмотрела! Не ты ли наплела мне с три короба? Дескать, семья твоя живет на Гебридах! Дескать, училась ты в жалком провинциальном колледже?
— О чем ты? — внутренне похолодела Шатти.
— Мне все известно, — невозмутимо сообщил Кеннет. — Я знаю, кто ты. Ты Шарлотта Арран Кэссилис, дочь Гордона Алана Мак-Меда, графа Кэссилиса. И внучка Энгуса Аррана. Ты наследница миллионного состояния. Ты сбежала из дому шесть месяцев назад… и по чистой случайности оказалась на моей шхуне.
Шатти ушам своим не верила. Итак, Кеннет с легкостью разгадал ее тайны.
— С каких пор?.. Как давно ты все про меня знаешь?
— Уже некоторое время, — уклончиво ответил он. — И я действительно знаю все, не обольщайся. И про наследство, и про безутешных родителей, и про твоего жениха. Как там зовут бедолагу? Моул? Мюир? Я попросил моего приятеля Гила — он работает в полиции — проверить тебя по своим каналам. Пару дней назад он выдал мне подробный отчет.
Шатти шагнула вперед, воинственно сжимая кулаки.
— Да как ты посмел запрашивать обо мне сведения у полиции!
— У меня был выбор? — саркастически усмехнулся Кеннет. — Я дал тебе работу, приютил на моей шхуне. Мне осточертело ждать, пока ты сама соизволишь рассказать, кто ты такая. А вдруг ты из тюрьмы сбежала, откуда мне знать?
— Ну что ж, как выяснилось, приютил ты не преступницу, а богатую наследницу! Теперь, может статься, еще и вознаграждение потребуешь. Держу пари, папочка назначил за мою «голову» кругленькую сумму. Его светлость граф Кэссилис обожает решать проблемы при помощи денег!
— Твой отец очень тревожится о тебе, — тихо произнес Кеннет.
— Не смей говорить мне про отца! — топнула ногой Шатти.
— Твой отец любит тебя, по-своему, но любит! — настаивал он.
— Сколько я себя помню, родители распоряжались моей жизнью, точно собственным банковским счетом! — бушевала молодая женщина. — Я беспрекословно выполняла все, что они мне велели. Я была их любимой куклой, их марионеткой, если угодно! И вот однажды я поступила по-своему — решила выйти замуж за Эдама.
Тогда снова вмешались родители и все испортили. Ты в самом деле думаешь, что баснословное состояние — это так замечательно? Да ничего подобного!
— Послушай, отчего мы кричим друг на друга? — внезапно успокоившись, осведомился Кеннет.
— Потому что я злюсь! — В сердцах Шатти наподдала ногой упавшую с койки подушку.
— А я — нет, — усмехнулся Кеннет. — Мне плевать, официантка ты или графская дочка. Мне все равно, правда. А вот ты, между прочим, так и не ответила на мой вопрос.
— Не помню никакого вопроса.
— Ты хотела сбежать от размеренной, благопристойной, упорядоченной жизни, — подвел итог Лэверок. — Так ты оказалась на «Морском ястребе». Так почему бы тебе не пуститься «в бега» вместе со мной? Твой отец в Бретани тебя ни за что не найдет.
Шатти со всхлипом перевела дыхание. О, как отчаянно хотелось ей сказать «да»! Предложение звучало так завораживающе, так интригующе! Почему бы не вложить свое будущее в эти сильные руки, почему бы не поверить в то, что любовь, переполняющая ее сердце, однажды подчинит себе и Лэверока? Почему бы не понадеяться, что, если они и впрямь друг другу дороги, Кеннет всегда будет уважать ее независимость, точно свою собственную?
А Кеннет тем временем подошел к наряженной елке, задумчиво раскачал пальцем золотой, с блестками, шар. Еще несколько дней назад он готов был предложить Шатти выйти за него замуж… Но теперь он убедился, что молодая женщина не только не испытывает к нему любви, но вообще ни во что его не ставит. Да и кто он, в сущности, такой — писатель Кеннет Лэверок?
Всю свою жизнь сын бедного рыбака трудился без устали, пытаясь выбиться в люди, а заодно и поверить в собственные силы. И даже кое-чего достиг. Но достоин ли он Шарлотты Арран Кэссилис?
— Знаешь, — тихо произнес он, — если хочешь какое-то время пожить на шхуне, я оставлю тебе ключи и все необходимое. Так что квартиру тебе искать не придется. Если ты приглядишь за «Морским ястребом», я только порадуюсь. И никакой платы с тебя не возьму.
Шатти помолчала немного, нервно сжимая и разжимая пальцы. И наконец выпалила:
— Пожалуй, я поймаю тебя на слове! Я поеду с тобой в Бретань!
Не веря ушам своим, Кеннет изумленно уставился на Шатти.
— Ты… поедешь со мной?
Она пожала плечами, возвела глаза к потолку.
— Да поеду, поеду! Только сначала расставим все точки над «i». Запомни: я отправляюсь в Бретань потому, что мне самой так хочется, а вовсе не ради тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46