-Но когда?
- Чем скорее, тем лучше! И вообще, я пришла, чтобы сказать тебе одну вещь, которая, несомненно, польстит твоему самолюбию. Ты полностью добился того, чего хотел!
- Но я совсем этого не хотел!
- Разве? А я думала, что...
- Подожди секунду, - торопливо перебил он, - ты разговаривала с отцом?
- Он отказался со мной что-либо обсуждать. Более того, он даже не захотел поговорить с моей матерью. Мы просто были поставлены перед фактом, что все уже решено.
Филип растерялся. Что же делать? Меньше всего он жаждал подобного исхода. Неужели он ошибся еще тогда, десять дней назад, когда решил, что правда лучше любой лжи, в которой все уже окончательно запутались? И даже если теперь он повторит Памеле то, что тогда высказал ее отцу, это ничего не изменит.
- Ну, вот и все, - со вздохом сказала она, поворачиваясь и направляясь к двери. - Можешь праздновать победу!
- Эй, парень, не стой как истукан, а немедленно ее догони! потребовал дед, который до сего момента не проронил ни звука.
- Зачем? - печально усмехнулся Филип. - Да и что я ей скажу? Во время нашей последней встречи с ее отцом мы заключили джентльменское соглашение. Я ничего не буду рассказывать его дочери до тех пор, пока он мне этого не позволит.
- Ну ты и болван! - искренне возмутился Тревор. - Зато Тимоти был абсолютно прав: она прекрасна. И в ней чувствуется порода Гиффордов. Эх, был бы я лет на тридцать моложе...
- Только такого конкурента мне и не хватало!
Филипу очень хотелось броситься вслед за Памелой, но он прекрасно понимал, что все бесполезно. Решив вернуться в Вермонт, Артур Гиффорд сделал свой выбор - и он имел на это полное право.
- Ты мужчина или мокрая курица? - продолжал возмущаться дед, у которого от волнения даже побагровело лицо. - Ей-богу, Фил, ты меня разочаровываешь! Как можно упускать такую красотку, а стоять потом с похоронным выражением лица?
- Не вмешивайся в мои дела! - разозлился Филип. - Ведь ты же ничего не знаешь!
- А мне и не нужно ничего знать! Что бы там ни было, но ни в коем случае нельзя позволять девушке уходить из твоего дома, да еще когда она в таком состоянии!
Она ушла не просто из моего дома, но и из моей жизни, грустно подумал Филип.
Памела была так потрясена состоявшимся объяснением, что у нее подкашивались ноги. Не в силах преодолеть расстояние от входной двери до машины, она прислонилась к стене и горько разрыдалась. Хорошо хоть на улице не было случайных прохожих.
И зачем только она приехала сюда снова! Да, ей захотелось последний раз увидеть Филипа, но теперь стало ясно, что это было ошибкой - одной из тех многочисленных ошибок, которые она совершила с момента их знакомства.
- Памела!
Входная дверь внезапно распахнулась, и на пороге показался бледный Филип.
- Не плачь, я тебя умоляю!
- А я и не плачу, - пробормотала она, отворачиваясь и закрывая лицо руками. - Просто в глаз что-то попало...
За последние десять дней она плакала столько раз, что теперь это стало для нее привычным делом. Что уж говорить о настроении, которое колебалось между гневом и отчаянием... С одной стороны, Памела злилась на Филипа за то, что своим поведением он постоянно вызывает у нее чувство враждебности. С другой - все больше влюблялась в него. Как бы ей хотелось, чтобы между ними не стояли его проклятые статьи! И насколько все могло бы быть чудесно, если бы они познакомились при других обстоятельствах!
- Ну-ка, пойдем прогуляемся, - предложил он, обнимая ее за талию и заставляя оторваться от стены. - Вон там, через дорогу, есть чудесный скверик.
- Надеюсь, я не слишком шокировала твоего деда? - пробормотала Памела, смахивая слезы.
- Наоборот, он в полном восторге от тебя и буквально силой заставил меня побежать за тобой.
- Правда? И ты его послушался?
- Если бы я его не послушался, то получил бы увесистый подзатыльник, с комической серьезностью уверил Филип. - Давай присядем.
Памела покорно опустилась на скамейку, стоящую в тени густой сирени. Она ощущала себя настолько измученной, что все ее чувства притупились и не было сил ни возражать, ни обвинять...
Здесь, среди деревьев и аккуратно подстриженных кустарников, заметно заглушающих шум машин, царило умиротворяющее спокойствие. По аллеям прогуливались матери, толкая перед собой детские коляски, на соседних скамейках обнимались парочки, по дорожкам в поисках крошек бродили важные голуби.
Каким же контрастом выглядела эта уютная картинка по сравнению с ее собственным, рушащимся на глазах миром!
Филип сидел рядом, облокотившись на спинку скамьи и задумчиво глядя перед собой. Памела слегка наклонила голову и сквозь полуопущенные ресницы искоса взглянула на него. Как же он красив именно такой - спокойный, расслабленный, рассеянно смотрящий куда-то вдаль...
- Я не знаю, что сказать, - неожиданно тряхнув головой, произнес Филип.
- Да, - печально согласилась она, - по-моему, все уже сказано.
- Но я вовсе не это имел в виду! Напротив, мне очень многое хочется тебе сказать.., но я не могу!
- Ладно, тогда забудь об этом.
- Но и забыть я тоже не могу! - Он вскинул на нее глаза и вдруг добавил:
- Кстати, ты ужасно выглядишь.
- Спасибо!
- Но это действительно так. Неужели твои родители не замечают этого?
- Думаю, сейчас их заботят вещи поважнее.
Ее отец занимался тем, что передавал дела Гордону и вел переговоры о продаже их дома. Мать сколько могла пыталась сохранять бодрость духа, но это давалось ей с заметным трудом. Все это походило на один непрекращающийся кошмар!
- Что может быть важнее душевного состояния родной дочери? возмутился Филип. -Кстати, почему твой отец собрался именно в Вермонт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44