– Получи приглашение для Энн, и я пойду с тобой.
Келли нахмурила свой прекрасный лоб.
– Для Энн? Зачем?
– Она спасла жизнь нашей дочери – ты забыла об этом? Это самое меньшее, что ты можешь для нее сделать.
Энн решила, что молчала достаточно долго. Если Мартин думает, что она потащится третьей лишней на великосветскую тусовку, то глубоко заблуждается.
– Я не никуда не пойду! – решительно заявила она.
Взгляд серо-стальных глаз Мартина впился в нее.
– Но я хочу, чтобы ты пошла, – сказал он. – А я твой работодатель. Ты пойдешь, Энн, это приказ!
Она могла бы уволиться. Немедленно.
– Мне нечего надеть и нет времени на магазины.
– Завтра утром пойдем к Ланди.
– Нет, – возразила Энн. – Ланди мне не по карману, даже с теми деньгами, что ты платишь. А покупать мне платье я не позволю. – Одного раза ей было более чем достаточно.
– Завтра в половине десятого, – сказал Мартин.
Он обращается со мной, как с ребенком. Или наказывает за то, что я оставляю работу. Вспыхнув от негодования, Энн открыла было рот для уничижительного ответа, но вдруг заметила, что Тори наблюдает за перепалкой с широко открытыми глазами. Она прикусила язык. Однако Келли деликатностью не отличалась.
– Дорогой, Энн там будет чувствовать себя не в своей тарелке… Гораздо милосерднее было бы оставить ее дома с Тори.
– Мы пойдем втроем. В противном случае ты пойдешь одна, – произнес Мартин не терпящим возражений тоном.
На этот раз Келли надулась по-настоящему.
– Но ты же не бросишь Тори одну? Опять.
– С Тори побудут Дороти и ее муж. А потом, Лоутоны живут всего в нескольких кварталах отсюда… Хотя твоя забота очень трогательна, Келли.
Келли всегда была невосприимчива к сарказму.
– Конечно, меня это заботит, – проворковала она. – Тори не только твоя дочь, но и моя.
Тори жевала бутерброд и молчала, хотя Энн видела, что девочка понимает не только слова, которыми они обмениваются.
– Если, как ты, Келли, считаешь, я почувствую себя не в своей тарелке, то в любой момент смогу уйти, – сказала Энн.
– Ты уйдешь вместе со всеми, – непреклонно заявил Мартин.
Энн бросила на него свирепый взгляд, а затем сделала вид, что всецело поглощена круассаном. Мартин знает, что она не станет спорить в присутствии Тори. Но Тори ведь не всегда будет рядом, а ее нелюбовь к диктаторам непреходяща.
– Вряд ли мне удастся получить приглашение для Энн, – резко проговорила Келли. – Уже слишком поздно для этого.
– Просто упомяни мое имя, – сказал Мартин. – Оно сотворит чудо. Мы с Джеком знакомы много лет.
Энн жевала круассан и размышляла. По поведению Мартина не скажешь, что он по-прежнему влюблен в бывшую жену. Если бы это было не так, то Энн была бы последней, кого он пригласил на этот концерт. А может, он хочет дать понять Келли, что не собирается падать в ее объятия по первому зову?
Мартин заговорил об успехах Тори в школе, стараясь втянуть в разговор и дочь. Ланч постепенно подошел к концу. Тори и Энн поднялись наверх, чтобы разыскать спортивную форму, затем девочка задержалась, чтобы почистить зубы. Энн спустилась вниз, звук ее шагов заглушал толстый ковер. Свернув за угол, она увидела силуэты Келли и Мартин на фоне высокого окна, выходящего на подъездную дорожку. Они стояли вплотную друг к другу, Келли о чем-то оживленно говорила, Мартин не отрывал глаз от очаровательной бывшей жены. Затем Келли притянула к себе его голову и поцеловала, гладя черные шелковистые волосы на затылке.
Так же, как делала это она, Энн. На мгновение она словно приросла к полу. Затем повернулась и словно в лихорадке понеслась обратно. Сердце бешено билось в груди, пальцы стали ледяными. Она думала, что все узнала о ревности, когда Нина показала ей фотографии. Но то чувство было ничто в сравнении с тем, что она испытывала сейчас. Боль, взявшая в тиски ее тело, была невыносимой. Неизлечимой… Навстречу по лестнице спускалась Тори со спортивной сумкой в руке.
– Я опаздываю. Папа уже готов?
Стараясь говорить спокойно, Энн произнесла:
– Крикни ему. Мне нужно заскочить к себе.
Да, она трусиха. Она не сможет посмотреть в глаза Мартину после того, что видела. Скрывшись за поворотом лестницы, она услышала, как Тори окликнула Мартина и тот ей ответил. Затем раздался голос Келли:
– Я бы с удовольствием взглянула на твою школу, Тори.
– Хорошо, – без особого энтузиазма ответила девочка.
Парадная дверь захлопнулась. Наступила тишина. Энн прислонилась к стене, обхватив себя руками за плечи и жалея, что вообще оказалась в этом большом каменном доме, принадлежащем человеку с каменным сердцем. Прошлой ночью Мартин хотел заняться любовью с ней, Энн. А сегодня целуется со своей бывшей женой.
Если бы у нее была хоть капля разума, она сбежала бы прямо сейчас и никогда не вернулась. Но Энн не могла так поступить с Тори. Если Мартин говорил правду, Келли уехала от дочери, даже не попрощавшись. Она же не способна на такое. Это было бы слишком жестоко. Энн чувствовала, что попала в ловушку…
На следующее утро, ровно в половине десятого, Энн уже стояла в холле. Она надела свою лучшую зеленую шерстяную юбку, кожаные ботинки и зеленую куртку. Подбородок ее был вздернут, глаза смотрели откровенно недружелюбно.
– И тебя тоже с добрым утром, – насмешливо произнес Мартин.
– Давай не будем делать вид, что это развлечение, Мартин. И не дави на меня – я могу уйти в любой момент.
– Но ты не уйдешь. Из-за Тори.
– Ты всегда используешь слабые стороны оппонента в качестве рычага? – с горечью спросила Энн.
– Я пользуюсь всеми доступными методами.
– Тогда пойдем наряжать меня, словно манекен. Который будет украшать витрину под табличкой «Одна из двух женщин Мартина Крейна».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47