– Должно быть, Мэгги уже легла. Совсем умаялась. Но все-таки приготовила нам ужин. – Он торжественно обвел рукой тарелки с жареным цыпленком и ветчиной. Потом силой усадил Розамунду в кресло и стащил с нее плед.
– Сначала поедим, а уж потом потолкуем.
Он прошел к раковине, чтобы вымыть руки. Нарезал ветчину. Разделал цыпленка. Взял со стола одну из двух бутылок вина и полюбовался на свет.
– Ей-Богу, Рози, достоинства шампанского сильно преувеличивают. Что может быть лучше доброго, выдержанного вина? – Брэдшоу чуточку иронично улыбнулся и перевел взгляд на полку с фаянсовой посудой. – Пить вино из чашек… Я-то воображал, будто позаботился обо всем на свете – в смысле еды! – он разлил вино. – Понимаете, Рози, я мог купить все, что угодно: детскую одежду, экипировку для Мэгги, настоящий мех™ – он не без лукавства бросил на нее взгляд, – бриллианты… и о чем же я подумал в первую очередь? О еде. Вкусной и питательной. Я так давно не едал от души! Зато теперь мы сможем лопать цыплят и бифштексы, пока нас не станет тошнить от одного их вида!
Он подвинул ей одну чашку и торжественно провозгласил:
– Ужин на столе… Позвольте, мадам…
С Розамундой творилось что-то необыкновенное. То клокотавший внутри смех грозил вырваться наружу, то с трудом удавалось сдержать рыдания. К горлу подступил комок; казалось, она вот-вот захлебнется. Из глаз брызнули слезы. Она низко наклонилась, пряча лицо.
– Рози! Рози! Да не ревите вы! Что я такого сделал или сказал? Рози! – он подошел и опустился перед ней на колени. – Ну, что случилось! Посмотрите мне в глаза. Расскажите…
Он бережно взял в ладони ее лицо; сквозь пелену слез она смутно различала его черты. Как же ей объяснить причину своих слез, если она сама не знает? Возможно, на нее подействовало то, с каким пафосом он говорил о еде – с непосредственностью первобытного человека отдавая приоритет насущнейшей из потребностей? Или его неожиданное мальчишество? Непривычная нежность? Ирония, которая пронизывала все, что он говорил? Много было причин трепетать и плакать…
– Рози! – он отер ее слезы и понизил голос. – Посмотрите мне в глаза!
Розамунда выполнила его просьбу.
– Вы согласны стать моей женой?
Майкл Брэдшоу не отрывал от нее темных, бездонных глаз. От них не спрячешься. Розамунду так и тянуло погрузиться в их глубину, но она по-прежнему не находила слов.
– Я не прошу вас любить меня. Не будем говорить о любви – оставим мечты о ней юным, а воспоминания – пожилым. Мы с вами где-то посередке. В моей жизни уже была романтическая страсть… Но я теперь богат и могу позволить себе содержать жену – ведь жену нужно содержать, не правда ли? – в его словах ей вновь почудилась насмешка. Розамунда открыла рот, но он не дал ей возразить. – Я знаю, деньги для вас не на первом месте, но это относительная компенсация… Больное дитя…
– Н-не… – Розамунда начала заикаться. – Не говорите так. Я бы заботилась о Сюзанне, даже будь вы нищим.
– Да-да, я знаю, – на этот раз без тени издевки ответил он. – Я понял это сразу же, с первого взгляда: у вас на лице написано сострадание. Я сказал себе: вот, наконец-то, женщина с сердцем. С тех пор я не знал ни минуты покоя. Меня неудержимо влекло к вам – прямо как Сюзи. Хотелось, чтобы вы и меня взяли за руку и повели. Может, я почувствовал в вас что-то материнское…
– Майкл, не надо, – но он все-таки обнял ее, так что Розамунда уткнулась лицом в углубление между его плечом и шеей. – Майкл, Майкл, – ей хотелось бесконечно повторять это имя.
– Ты выйдешь за меня?
– О да. Да!
– Без любви?
– О нет! Я люблю тебя!
И это была чистая правда! Теперь Розамунде стало ясно, что ею и впрямь владела любовь к этому человеку. Гнездившиеся в ее душе глубокая боль, тоска, томление – все это имело источником любовь! Вот чего она ждала много дней и недель. Даже когда не было другой перспективы, как только прозябать в пустом, неуютном доме, она подспудно знала, что легко смирилась бы с чем угодно – лишь бы он был рядом.
А Клиффорд? Розамунда едва не рассмеялась, вспомнив о своих чувствах к кузену. Как ни стыдно признаваться, но в основе этих чувств лежала потребность надежно обезопасить свое будущее. Всякий, от кого зависело владение мельницей, показался бы ей единственной звездой на горизонте. То-то ей столько лет подряд снился один и тот же сон! Но это… волнующее, пьянящее чувство!..
Майкл по-прежнему держал в ладонях ее лицо. Затем приблизил свое и нежно коснулся ее губ трепетным поцелуем. Розамунда что было сил обняла его за шею.
Когда он ее отпустил, Розамундой овладела внезапная застенчивость. Она хотела отвернуться, но он вынудил ее смотреть на него.
– Не будем тянуть со свадьбой. Попытаюсь достать специальное разрешение.
Она была не в силах вымолвить ни слова.
– На это уйдет самое большее неделя.
– Неделя?! – от удивления у Розамунды приподнялись брови. – Но как же… папа и Дженнифер? Им необходимо свыкнуться с этой мыслью. Я вообще не уверена, что это придется им по душе. Привыкли, что я всю жизнь о них забочусь.
– Рози… – Майкл снова усадил ее в кресло, а сам присел на корточки и, завладев ее рукой, настойчиво попросил: – Не говори им, пока не поженимся. Обвенчаемся тайно!
– Но… что они подумают?
– Так ли важно, кто что подумает? Рози… – он погладил ее по щеке. – Сделай это ради меня! Понимаешь… у меня предчувствие… Возможно, я боюсь химеры, но все-таки… Всю жизнь у меня отнимали или обесценивали, безнадежно портили все, что мне было дорого.
– Майкл, но я никуда не денусь. Я тебя не подведу!
– Знаю, Рози, – он ласково, как ребенка, потрепал ее по щеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53