Обтерев руки о джинсы. Заправив маечку, проведя щеткой по коротким курчавым каштановым волосам, чтобы они не лезли в глаза, и оставив при этом пятно грязи на носу, Трейси открыла дверь.Ее янтарного цвета глаза, обрамленные густыми ресницами, расширились от шока при виде неожиданного гостя. Ее сердце, казалось, перестало биться. Ее рот открылся и закрылся, потом снова открылся. Слова, наконец, нашли выход.— Только не это! — пробормотала она, не веря своим глазам. Собравшись с мыслями и постаравшись выразить гнев каждой унцией своего стапятифунтового тела, она задрала вверх подбородок и бросила:— Какого дьявола тебе здесь нужно?Синие глаза сверкнули, а чувственные губы сложились в ослепительную улыбку. Это была улыбка Дональда, но за ней крылась вполне зрелая, мужественная сила.— Разве так встречают мужа? — произнес Дуг Магир с типичной для жителя. Теннеси медлительностью, успокаивающей как виски и вдвойне пьянящей, если, конечно, слушающий поддавался на соблазнительные, ласкающие интонации.— Бывшего мужа, — гневно огрызнулась она. — И это самое подходящее приветствие для того, кого я не видела более двух лет.— Два года, семь месяцев и тринадцать дней, — поправил он.Трейси свирепо оглядела его, все его шесть футов два дюйма. Нет, ему не откажешь в точности, и все же его расчеты никуда не годились. Если уход Дуга бы отвратительным — она была на втором месяце беременности, о которой узнала лишь после его исчезновения, — то возвращение было еще менее приятным. Она в конце концов научилась жить, не думая о нем каждую секунду, вполне обходясь без него. Она даже почти забыла, как его лживые синие глаза могли сверкать смешинкой и ослеплять огненными вспышками.— Я скучал по тебе, — произнес он нежным голосом, который должен был бы успокаивать, как подогретый мед. Но его слова отнюдь не сняли боль, непрерывно терзавшую ее два с лишним года.— Скажешь тоже!— Трейси, не будь жестокой.— По отношению к верному сердцу? — с сарказмом отпарировала она. — Знаем мы эти песни. Напрасно тратишь время.— Можно войти? Или ты предпочитаешь обсуждать все мои недостатки на глазах соседей?— Соседи в курсе большинства из твоих проделок. Ты забыл, что вырос здесь? Они знают, какой ты грубиян, мерзавец и Ромео с моралью кролика.Синие глаза весело блеснули. Он и не думал принимать всерьез ее тираду, и она с удвоенной яростью припомнила, что он никогда этого не делал. Он всегда чувствовал, как долго можно испытывать ее терпение, прежде чем вернуть в доброе расположение духа, вопреки ее твердому намерению не поддаваться, пока он не исправиться или хотя бы не извинится. Но Дуг никогда не извинялся, ну ни разу.— Это мнение всего лишь одной женщины, — ласково возразил он.— Ты думаешь? Уверена, проведи я опрос в городе, наберется целая толпа согласных со мной леди. Или я была единственной дурочкой, поверившей, что ты способен на любовь?— Я действительно любил тебя. И все еще люблю. Ей-Богу! — Его глаза насмехались над ней с обманчивой искренностью, в которую она могла бы поверить еще пару лет назад. Теперь-то она знала, что искренность Дуга была не глубже лужи после весеннего дождичка.Трейси воззрилась на его широкую грудь, на которой загорелый палец Дуга рисовал крест.— Не-а, — покачала она головой, — в твоей груди нет сердца.— Еще как есть, Трейси Мари, — произнес он глубоким чувственным голосом, от которого у нее мурашки побежали по спине и одновременно возникло желание врезать ему ногой по голени, что было бы справедливо. Ну нечестно же, что его подчеркнуто ленивый, небрежный тон все еще проделывал черт-те что с ее сердцебиением. После всего она просто обязана была не поддаваться очарованию Дуга Магира.Блестящие синие глаза с интересом оглядывали ее.— Дай мне войти, и я тебе докажу.— Я бы впустила тебя лишь для того, чтобы усадить на стул и на протяжении следующих пяти часов высказать все о твоих гнусных штучках, все, что должна была бы иметь мужество высказать еще до твоего исчезновения.— Это было бы интересно, — согласился Дуг. — Гораздо разумнее, чем преследовать меня с веником по всему кварталу, как ты делала тогда.— Я еще могу воспользоваться веником, чтобы поставить точку в наших отношениях, — огрызнулась она, с вызовом сверкнув ярко-янтарными глазами. — Ну что? Ты и теперь еще желаешь войти?Он сделал три решительных шага в комнату, и вдруг две мускулистые, обтянутые голубыми джинсами ноги оказались лишь в паре дюймов от ее стройных бедер. Ее сердце внезапно забилось в груди с такой бешеной силой, что она испугалась, как бы не треснули ребра. Это от гнева, пыталась она уверить себя. Чего еще было ожидать после двух лет, семи месяцев и тринадцати дней? Ничего, если только она не была законченной дурочкой!— Дуг, ты мне тут ни к чему, — бросила она резким тоном, разозлившись на себя, поскольку дрожащий голос выдал ее неуверенность. Эта дрожь лишила убежденности ее заявления. Человек восприимчивый сразу же почувствовал бы это. Но бросивший ее Дуг Магир был, к счастью, не более чувствительным, чем стальная балка.— Ну почему же? — мягко спросил он.— Сам отлично знаешь.— Потому что ты тоже скучала по мне? — усмехнулся Дуг, чуть скривив губы, отчего на его щеках образовались дразнящие ямочки. — Потому что ты все еще влюблена в меня?— Разумеется, нет, — с жаром возразила она. Вспыхнувшее лицо выдавало ее смешанные эмоции — ярость, любопытство и неподдельную, чистейшей воды похоть, ту самую, что сражает наповал и сваливает в койку. Похоть, а не любовь свела их пять лет назад вопреки возражениям их более разумных родителей. Очевидно, похоть не оставляет человека так быстро, как хотелось бы Трейси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43