Если она редко будет появляться на людях, то никто и не узнает. От этой мысли ей стало спокойней. Да, нужно куда-нибудь уехать.
Сейчас, пока какой-нибудь репортер не снял ее, когда она выходит из дома Берка.
Она вернется в свою квартиру и спрячется там.
Со временем все уляжется, и она сможет вернуться в колледж и на одну или даже на обе работы.
Значит, надо держаться подальше от Берка. Им нельзя быть вместе.
Еще можно прервать беременность. Она никогда бы не посмела причинить вред зарождающейся жизни внутри себя, но ей нужно быть на расстоянии и от отца, и от ребенка. И делать это надо как можно быстрее, пока у нее еще есть выбор и сила воли.
Берк увидел Шеннон, стоящую на кухне. Его губы растянулись в улыбке, как только он взглянул на нее. Прошлая ночь была восхитительна, и ему хотелось провести с ней такой же потрясающий день.
Берк понял, что он намного счастливей, чем она. Он больше улыбался, меньше волновался о работе и представлял, как было бы чудесно провести остаток жизни с ней.
Сегодня она была одета в одежду осенних тонов и напомнила ему один из тех чудесных осенних дней, когда дует ветер, воздух прохладен и все, что ты хочешь делать, – это сидеть дома у камина.
Странно, но бежевый цвет блузки делал ее бледнее.
Прищурив глаза, он нахмурился. Она казалась бледной не из-за блузки… она была бледной. Обеими руками она обхватила свою талию и тяжело дышала, почти задыхаясь.
– Шеннон, – вскрикнул он, бросившись к ней.
Его крик вывел ее из оцепенения и заставил поднять глаза на него. Меньше чем через секунду она была в его руках.
– Что случилось? – настаивал он. – Как ты себя чувствуешь?
Его первой мыслью был ребенок: что-то случилось и ей нужно в больницу.
Ее голос дрожал, когда она говорила, и он мог поклясться, что заметил на ее ресницах слезы.
– Ты видел сегодняшнюю газету?
Газету? О чем она говорит? Берк до смерти испугался, что у нее случится выкидыш и ей нужно в больницу, а она беспокоится о какой-то газете.
Прошла почти минута, прежде чем он понял, что она говорит о газете, лежащей на кухонном столе.
Он обратил внимание на фотографию в газете, изображавшую крупным планом Шеннон и его.
Даже несмотря на приглушенные серые тона, она выглядела удивительно красиво, и на минуту он перенесся в бальный зал «Четыре сезона», где держал ее в объятиях.
Но что-то в этой фотографии или сопроводительной статье сделало ее белее, чем снег на вершинах Альп.
Он прочитал заголовок, затем быстро просмотрел текст. Как и большинство светских хроник, это была истинная энциклопедия высшего общества Чикаго «Кто есть кто». Основное внимание в статье уделялось размышлениям и догадкам, кто же эта девушка, ставшая спутницей Берка на благотворительном балу, и как она сумела добиться того, чтобы самый завидный холостяк города пошел на вечер с ней.
Он и сам недавно размышлял над этим вопросом. А пристальный интерес подобных изданий к его персоне и непрекращающиеся сплетни не были для него новостью. Он перешагивал через них, не обращая внимания. Ему было жаль, что Шеннон тоже стала объектом сплетен наряду с ним, но это не так уж страшно.
– Я должен был предупредить тебя, что там могут быть фотографы, – сказал он спокойно. – Я так привык к их присутствию на каждом мероприятии, что почти их не замечаю.
– Тебе не кажется, что весь Чикаго увидит эту фотографию и решит, что мы с тобой встречаемся? – спросила она.
Он провел рукой по ее волосам, приглаживая непослушные завитки.
– После прошлой ночи я бы сказал, что так и есть. А ты разве нет?
Она замотала головой и отодвинулась от него.
– Я не знаю, но… Я не хочу, чтобы люди превращали нас в пару, сплетничали о нас… А вдруг они узнают о ребенке? – Она потрогала живот, словно защищая его, и ее голос перешел почти на шепот. Ты же не хочешь, чтобы люди узнали, что ты нанял суррогатную мать?
Ее слова отдавались в его ушах, словно пульсация океана.
Будет ли его беспокоить, если люди узнают, что он станет отцом? Черт возьми, нет. Он мог бы некоторое время держать это в секрете, просто чтобы насладиться этим чувством наедине с собой. Но он уже гордился своим сыном или дочкой и хотел закричать об этом на весь мир.
Хотел ли он, чтобы люди узнали, что он заплатил Шеннон? Определенно нет. Но только потому, что он хотел большего.
Он хотел, чтобы Шеннон была не просто суррогатная мать, хотел, чтобы она была рядом с ним дольше срока, отпущенного природой на рождение ребенка.
Хотя он не совсем представлял, что делать дальше.
Да, ему хотелось наслаждаться обществом Шеннон дольше, чем продлится беременность. Но о возможности жениться на ней он не думал. Честно говоря, он слишком привык к своему образу жизни, чтобы изменить его ради женщины.
Инстинктивно Берк осознавал, что все не так просто. Он игнорировал чувства, позволяя голове принимать решения. Так он привык действовать, управляя своей компанией. Он считал, что нельзя позволять чувствам брать верх.
Берк слишком долго боролся с конкурентами и привык действовать, полагаясь только на свой ум и трезвый расчет. Он терпеть не мог, когда что-то шло не по тому плану, который он наметил.
Но Шеннон не была миллиардной компанией, и их отношения нельзя воспринимать как борьбу конкурентов.
– Ты права, – сказал он наконец. – Не стоит, чтобы люди узнали, как должен появиться этот ребенок. Я совсем не хочу, чтобы что-то досаждало тебе и усложняло жизнь малышу.
Коротко кивнув, она сказала:
– Живот пока незаметен, поэтому никто не догадается. Но нас не должны больше видеть вместе, особенно когда станет заметно, что я беременна.
– Я думаю, ты должна выйти за меня замуж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36