– Нет, ты хочешь видеть Кайла, – возразила Сара. – Он никогда не простит нам, что мы его не позвали. И я не хочу, чтобы ты была здесь одна. Я…
– Блэр.
При звуке незнакомого голоса Сара резко обернулась. Томас тоже посмотрел на дверь.
Блэр не надо было даже открывать глаза, чтобы узнать, кто стоит на пороге. Сердце ее радостно подпрыгнуло в груди.
И действительно, стоило ей открыть глаза, как она увидела Калеба, застывшего в дверях, как ангел мщения. Вид у него был взъерошенный – черные брюки помяты, рубашка расстегнута. Он молча смотрел на нее, не двигаясь с места.
Блэр показалось, что в комнате стало душно. Как всегда, при появлении Калеба окружающие впали в состояние легкого шока.
Калеб обратил свой взгляд на ее мать. Черные глаза его сверкнули, взгляд был тяжелым и решительным. Рот был плотно сжат, и возле него образовались суровые складки.
– Мама… дядя Томас, – произнесла Блэр, нарушив затянувшееся молчание. – Познакомьтесь, это Калеб Хант… мой друг. Калеб, это Сара и Томас Стивенс.
Сара окинула его взглядом, в котором явственно сквозило холодное презрение.
Войдя в палату, Калеб коротко кивнул Саре и буркнул:
– Мэм.
Блэр уловила в его тоне сарказм и насмешку и поняла, чего ему стоило быть вежливым с ее матерью, особенно после такого враждебного приема. Сара стояла прямо, как царственная особа, отчитывающая слугу. Блэр впервые захотелось дать матери пощечину.
Калеб протянул Томасу руку:
– Сэр.
– Рад познакомиться, мистер Хант, – добродушно откликнулся Томас.
Затем, не обращая больше никакого внимания на них обоих, Калеб повернулся к Блэр.
– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.
– Лучше. Гораздо лучше.
– Хорошо.
Они несколько мгновений смотрели друг на друга, не отрываясь.
Томас смущенно покашлял.
– Блэр, лапочка, мы сейчас уходим, а ты останешься со своим другом. – Он взял Сару под руку. – Если тебе что-нибудь понадобится, позвони.
Сара яростно тряхнула головой.
– Нет, я не собираюсь уходить, – возразила она.
– Мама, прошу тебя, – прошептала Блэр. – Мне уже лучше, правда. Я поговорю с тобой потом, обещаю.
Сара переводила сердитый взгляд с Блэр на Калеба.
– Хорошо, – отрезала она. – Как хочешь. – Потом наклонилась и поцеловала Блэр в щеку.
Как только она выпрямилась, Томас повел ее к двери и напоследок подмигнул Блэр:
– Будь осторожнее, радость моя.
Когда дверь за ними захлопнулась, Блэр взглянула на Калеба.
Лицо его было холодно и сурово.
– Твоя мать всегда такая чопорная, или она ведет себя так только по отношению ко мне?
– Не обращай внимания, ее не переделать, – устало вздохнула Блэр.
Калеб плотно сжал губы.
– Сомневаюсь, – с горечью заметил он. – Похоже, она хотела дать мне понять, что я не принадлежу к ее кругу. И к твоему тоже, – тихо добавил он.
Блэр откинулась на подушки и внимательно посмотрела на него. Сейчас он напоминал ей ребенка, который полез в буфет за печеньем, но ваза оказалась пуста. В этот момент она почти ненавидела свою мать. И любила Калеба еще сильнее.
– Калеб, – прошептала она ему в спину.
Он молчал, не оборачиваясь.
Потом внезапно спросил:
– Кто такой Кайл?
Глава 13
Блэр изумленно молчала, мысли вихрем кружились в ее голове. Калеб выжидающе повернулся к ней.
Жалюзи на окнах были подняты, и вечерний свет заливал палату, освещая суровую фигуру Калеба. Выражение его лица было мрачным и зловещим. Молчание затягивалось.
– Откуда… откуда ты о нем знаешь? – пролепетала наконец Блэр. «Зачем тебе знать, кто такой Кайл? Ведь ты же не любишь меня. Ты меня только хочешь». А страсть – еще не любовь.
Калеб встряхнул головой.
– От твоей матери, от кого же еще, – ответил он.
И тут Блэр все поняла. Он стоял на пороге и случайно слышал конец их разговора.
– Это мой друг, – пробормотала она.
– А я так понял, что он тебе больше чем друг.
– Мама мечтает, чтобы наши отношения стали более близкими, – устало возразила Блэр. – И Кайл тоже. Но он просто мой друг, и ничего больше. – Она вздохнула. – Он обучил меня искусству фотосъемки, и без него я бы никогда не сделала карьеры фотографа.
Блэр внезапно почувствовала ужасную усталость. Длинная речь утомила ее, и она ощущала себя совершенно разбитой. Она была измучена нравственно и физически, в теле ее ныла каждая косточка. Слезы навернулись ей на глаза, и ей захотелось крикнуть Калебу, чтобы он ответил хоть что-нибудь, а не молчал так холодно и отчужденно. Но, понимая, что криком она ничего не добьется, Блэр отвернулась к стене.
Почему он не может просто обнять ее? Ведь это все, что ей сейчас нужно.
Калеб застыл как статуя, мысленно обзывая себя последними словами. Какого черта он завел этот разговор именно сейчас? Он чуть не потерял ее сегодня, а теперь пристал со своей дурацкой ревностью. И ради чего? Если она и собирается замуж за этого человека, ему-то какое дело? Он не может ей помешать.
Да, иногда он в мечтах заносился так далеко, что представлял себе их совместное будущее, но каждый раз его иллюзии разбивались о непреодолимые преграды. Ее мать сразу расставила все по местам. И все же ему было нестерпимо больно – особенно сейчас, когда Блэр так много для него значила.
И тут, проклиная себя за эгоизм, Калеб шагнул к ее постели.
– Блэр, – тихонько позвал он, видя, как дрожат ее плечи.
Она ничего не ответила.
Ее лицо было белым, как больничная рубашка, а рука, лежавшая поверх одеяла, казалась хрупкой, как стебелек розы. Ее спина и плечи… О Боже… Он не мог отвести глаз от нежных, изящных линий ее тела, полускрытых бесформенной рубашкой. Горло его сжалось, он не мог вымолвить ни слова.
– Блэр, тебе больно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59