Так прошло пять или шесть дней, но напасть на след Оэ тому все не удавалось. Между тем Сюндэй медленно, но верно шел к намеченной цели.
И вот на исходе недели Сидзуко позвонила мне домой и попросила срочно приехать к ней, потому что стряслось нечто совершенно ужасное. Мужа, по ее словам, сейчас дома нет, прислуга отлучилась по делам и вернется не скоро, так что она с нетерпением ждет меня. Судя по всему, звонила Сидзуко не из дома, сочтя более благоразумным воспользоваться телефоном-автоматом. Говорила она крайне сумбурно, прерывающимся от волнения голосом. Несколько коротких фраз — вот и все, что она успела мне сказать за три минуты телефонного разговора.
Итак, воспользовавшись отсутствием мужа, Сидзуко отослала прислугу из дома и тайком пригласила меня к себе. Это приглашение посеяло во мне смутные надежды. Я пообещал Сидзуко прийти тотчас же и, разумеется, отнюдь не из-за родившихся в моей душе надежд, поспешил к ней домой в район Асакуса.
Дом Коямады помещался в некотором отдалении от окружающих его торговых фирм и по виду напоминал старинный японский замок. Сразу за домом протекала река, хотя с фасада ее не было видно. И только грубый бетонный забор, поверх которого в бетон были натыканы острые осколки стекла для защиты от воров, да двухэтажная пристройка европейского типа, вплотную примыкавшая к главному дому, не вязались со старинной архитектурой японского особняка. Эти два сооружения вносили чудовищную дисгармонию в общий старинный пейзаж, от них так и веяло провинциальным вкусом нувориша.
Я подал свою визитную карточку деревенского вида девушке и был препровожден в европейскую пристройку, где в гостиной меня поджидала крайне встревоженная Сидзуко.
После долгих извинений за доставленное мне беспокойство Сидзуко, почему-то понизив голос, сказала:
— Первым делом прочтите вот это. — И она протянула мне конверт. Боязливо оглянувшись по сторонам, она придвинулась ко мне.
Как и следовало ожидать, в конверте оказалось очередное письмо Сюндэя Оэ. Поскольку по содержанию оно несколько отличалось от предыдущих, я считаю уместным привести его здесь целиком.
«Госпоже Коямада.
Сидзуко, о том, как ты страдаешь, видно по твоим глазам. Я знаю, что втайне от мужа ты прилагаешь старания к тому, чтобы дознаться, где я скрываюсь. Но поиски твои бессмысленны, и я советую тебе их прекратить. Если у тебя хватит смелости рассказать мужу о моих преследованиях и вы рискнете обратиться в полицию, это ни к чему не приведет. Ни одна душа не знает, где я скрываюсь. О том, сколь я предусмотрителен, тебе должно быть известно хотя бы из моих книг.
Итак, завершился первый этап моего плана. То была как бы разминка. Пришло время приступать ко второму этапу.
В связи с этим я должен кое-что тебе сообщить. Полагаю, что ты уже догадалась, каким образом мне удается с такой точностью узнавать обо всем, что ты делаешь каждый вечер. С тех пор как я отыскал тебя, я следую за тобой по пятам подобно тени. Невидимый тебе, я ежечасно и неотступно наблюдаю за тобой — и когда ты находишься дома, и когда выходишь на улицу. Кто знает, быть может, и теперь я, ставший твоей тенью, смотрю на тебя из какого-нибудь угла твоей комнаты и вижу, как ты трепещешь, читая это письмо.
Как ты понимаешь, наблюдая за тобой каждый вечер, я стал невольным свидетелем твоих супружеских отношений. И во мне вспыхнула жгучая ревность.
Этого я не мог предусмотреть, разрабатывая свой план мщения, но, как я вижу теперь, чувство ревности не только не способно помешать осуществлению моего замысла, но, напротив, подогревает во мне желание мстить, беспощадно мстить. Итак, я понял, что некоторое отступление от первоначального плана будет лишь способствовать успеху всего предприятия.
Вот что я имею в виду: поначалу я рассчитывал вконец измучить и запугать тебя и таким образом довести до гибели. Но теперь, став свидетелем твоих супружеских ласк, я решил, что поступлю вернее, если, прежде чем убивать тебя, лишу жизни у тебя на глазах любимого тобой человека. И только после того, как ты вкусишь всю горечь потери, настанет твой черед.
Однако торопиться мне некуда. Я никогда ничего не делаю в спешке. Грешно было бы переходить к очередному этапу моего плана, пока ты не оправишься от ужаса после прочтения этого письма.
Мститель.
Ночь под 16-е марта.»
Читая эти жестокие, полные зловещего смысла строки, я не мог не содрогнуться. Я ощущал, как растет во мне ненависть к Сюндэю Оэ, которого нельзя уже было даже считать человеком.
Однако, если бы я позволил себе поддаться страху, кто утешил бы Сидзуко, которая совершенно пала духом? Мне не оставалось ничего иного, как сделать вид, будто я абсолютно спокоен, и снова и снова стараться убедить Сидзуко, что угрозы Сюндэя не более чем писательские выдумки.
— Простите, не могли бы вы говорить чуточку тише? — перебила меня Сидзуко.
Казалось, мои пылкие увещевания не задели ее слуха. Внимание ее было сосредоточено на чем-то другом: время от времени она пристально вглядывалась в какую-то точку и внимательно прислушивалась. Она старалась говорить как можно тише, будто кто-то мог нас подслушивать. Губы ее побелели и стали почти незаметными на бледном лице.
— Сэнсэй , уж не помутился ли у меня рассудок? Могло ли такое случиться в самом деле? — произнесла наконец Сидзуко, понизив голос до шепота.
— О чем вы? — откликнулся я таким же многозначительным шепотом.
— В этом доме скрывается Хирата.
— Где? — спросил я в растерянности, не в силах уловить смысла в словах Сидзуко.
Вместо ответа она решительно поднялась и, еще более побледнев, жестом пригласила меня следовать за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29