Вот я и вернулся… правда, с некоторым опозданием… и без диплома.Портной долго молчал.— Что же вы делали все это время?— Что делал? — переспросил Янкель. — Вы не поверите… но… я искал маму.— Ну, и где же она? — прошептал портной.— Об этом я вас хочу спросить, — сказал Янкель. — Вы же ее очень хорошо знали.— Знал, — кивнул портной. — И даже кое-что сохранил… на память о ней.Он, сгорбясь, отошел от стола, порылся в углу в наваленном кучей хламе и вытащил обеими руками длинную доску с облупившейся местами краской. Приставил доску к стене, кряхтя разогнулся и испытующе посмотрел на Янкеля. А тот; не отрываясь, глядел на доску и не проронил ни слова.Перед Янкелем стояла старая вывеска, некогда красовавшаяся над входом в магазин:
ГОРЯЧИЕ БУБЛИКИ МАДАМ ЛАПИДУС И СЫН По пустынному полю идут Янкель и портной. За их спинами виднеются очертания города с частоколом колоколен виленских церквей.Они входят в молодой невысокий ельник.— Вот здесь, — обводит рукой портной. — Их всех и убили. 80 тысяч евреев зарыли штабелями в огромных ямах, которые копали в войну для противотанковых рвов. Где тут покоится ваша мама?— Где? — вздрогнул Янкель.— Я знаю? — пожал плечами портной. — Мне повезло. Моя пуля меня не убила, и я упал на чьи-то тела, потом сверху на меня упали еще мертвецы… и когда яму зарыли… и все стихло… я выполз наружу… весь в крови… и ушел в лес.— А мама?— Мама? Ваша мама не выбралась оттуда. Ее пуля не сделала промаха. Плачь… не стесняйся, мальчик.— Я даже не знаю, над какой могилой поплакать, — прошептал Янкель. — Здесь так много могил… И в какой из них моя мама, никто мне не покажет.— А ты поплачь у всех могил… Здесь лежит много матерей, поплакать по которым некому. Потому что их дети тоже не уцелели. Поплачь за всех.Янкель стоял с сухими глазами. В них не было слез.Теперь он знал, что мамы больше нет в живых. Кончились поиски, рухнула последняя надежда, теплившаяся в душе столько лет.
На всем белом свете он остался один.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23