— Все хорошо. Сегодня утром я посмотрел рентгеновские снимки. Ты идешь на поправку. А мамино чудо-лекарство, макароны, окончательно поставит тебя на ноги.
Разумеется, мама заплакала, когда я вошел в дом Джанно и папа последовали ее примеру. Я посмотрел на Синди, стоявшую за маминой спиной. И у нее на глазах блестели слезы.
Я широко улыбнулся, подмигнул ей.
— Вижу, мама учила тебя, как в подобных ситуациях должно вести себя итальянке.
Синди скорчила гримаску и отвернулась. Когда же она вновь посмотрела на меня, слезы исчезли.
— Она также показала мне, как готовить соус для спагетти. Мы с утра на кухне. После того, как твой отец позвонил и предупредил, что сегодня ты приедешь домой.
Я повернулся к отцу.
— Мог бы сказать и мне, папа.
Он улыбнулся.
— Сначала я хотел убедиться. Что тебя можно отпустить.
— Джанно, помоги ему подняться наверх, — распорядилась мама.
— Si, signora.
— Раздень его и уложи в постель. Пусть он отдыхает до обеда.
— Мама, я же не ребенок, — запротестовал я. — И управлюсь сам.
Мама и слушать не стала.
— Джанно, не обращай внимания на его слова. Иди с ним.
Я двинулся к лестнице, Джанно — за мной.
— И не разрешай ему курить в постели, — добавила мама. — Он спалит весь дом.
Уже на первых ступеньках я понял, что сил у меня не так уж и много. Так что помощь Джанно принял с благодарностью. И заснул, как только оказался в кровати.
Синди заглянула ко мне перед самым обедом, когда мама пыталась влить в меня стаканчик бальзама.
Я проглотил половину, скривился, чуть не подавившись, вкус-то был отвратительный.
— Больше не хочу.
— Надо выпить все, — настаивала она. — Бальзам куда полезней таблеток.
Я все еще держал стаканчик в руке, не желая допивать его содержимое. Мама повернулась к Синди.
— Заставьте его выпить все до дна. А мне пора на кухню, ставить воду для макарон, — она двинулась к двери, на полпути обернулась. — Пусть обязательно выпьет до обеда.
— Хорошо, миссис Перино, — кивнула Синди и повернулась ко мне, едва мама вышла в коридор. — Ты слышал, что сказала мать, — на губах Синди заиграла улыбка. — Пей до дна.
— Она у меня замечательная, не правда ли? Ее беда в том, что она верит мне, когда я говорю, лучшая подруга мужчины — его мать.
— Я не встречала таких, как она, — в голосе Синди слышалась зависть. — Или твой отец. Деньги никоим образом не изменили их. Они волнуются лишь друг о друге.
И о тебе. Настоящие, живые люди.
— Все равно не буду пить это дерьмо.
— Выпьешь как миленький, — она смотрела мне в глаза. — Хотя бы для того, чтобы не огорчать ее.
Я проглотил остатки бальзама. Меня аж перекосило:
— О господи, ну и гадость, — и отдал ей стакан.
Она молчала, не сводя с меня глаз.
Я покачал головой.
— Вижу, мама произвела на тебя впечатление.
— Ты даже не представляешь, какой ты счастливчик, — сказала она серьезно. — У моей семьи больше денег, чем у вашей. Гораздо больше. А мои отец и мать ни разу не дали мне знать, что им известно о моем существовании.
Я удивился. О своих родственниках она никогда не вспоминала. — Ты слышал о «Моррис Майнинг»? — неожиданно спросила Синди.
Я кивнул. Разумеется, слышал. Теперь я понял, почему деньги ничего для нее не значили. «Моррис Майнинг» стояла вровень с «Кеннекотт Коппер» или «Анакондой». Мне даже принадлежала тысяча акций этой корпорации.
— Мой отец — председатель совета директоров.
Брат — президент. Он на пятнадцать лет старше меня. Я появилась нежданно-негаданно, и всю жизнь меня преследовало чувство, что мое рождение их не порадовало.
Во всяком случае меня быстренько спровадили в лучшие частные школы. Дома я не жила с пяти лет.
Я подумал о том, сколь разительно мое детство отличалось от ее. И согласился с ней. Мне действительно повезло. Я поднял руки, признавая свое поражение.
— Хорошо, крошка, тебе я сознаюсь. Я люблю их всем сердцем.
— Ты мог бы этого и не говорить, — ответила Синди. — Все и так видно. Ты пришел домой, когда тебе стало плохо. Я в подобных ситуациях бегу подальше от дома.
В открытую дверь постучали. На пороге возник Джанно.
— La signora послала меня, чтобы я помог тебе одеться и спуститься в столовую.
Я расправил простыню на ногах, улыбнулся Синди.
Она сразу поняла, о чем я думаю. Мама полностью вошла в роль.
До обеда оставался еще час. Одеться я мог и позже. Но благовоспитанным девушкам не следует проводить слишком много времени в спальнях итальянских юношей. Правила приличий этого не дозволяли.
За обедом, к полному моему изумлению, выяснилось, что я голоден, как волк. Я ел все: макароны, щедро политые соусом, сосиски, зеленые перчики, помидоры, нежные мясные тефтели.
— Тебе нравится соус? — спросила мама.
Я кивнул с полным ртом.
— Соус потрясающий.
— Его приготовила она. Все делала сама.
Я посмотрел на Синди. Соус показался мне чересчур сладким, но, к счастью, я не успел произнести эту мысль вслух.
— Твоя мама мне льстит, — потупилась Синди. — Я лишь клала в кастрюльку то, что она мне давала, и помешивала соус, чтобы он не подгорел.
Мне следовало догадаться об этом и самому.
— Соус очень хороший, — похвалил я и маму, и Синди.
— Если она поживет у нас еще несколько недель, — твердо заявила мама, — я научу ее готовить все сицилийские блюда.
Мамины макароны действовали лучше всякого снотворного. Через полчаса после обеда глаза у меня начали слипаться, хотя по телевизору показывали веселенькую комедию. И я отправился наверх, спать.
На следующее утро, в воскресенье, нарушился привычный для нашей семьи распорядок дня. Обычно все, включая Джанно, ходили к десятичасовой мессе. Но в этот раз мама не захотела оставлять меня одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106