В то же время, вопреки всякой логике, он испытал наивное изумление, — не без некоторой примеси самодовольства, — когда его доставили с вокзала в отель не на такси, а в гондоле. Правда, это приятное чувство несколько ослабело, лишь только подошло время платить за проезд, ибо мистеру Ривзу не было известно о существовании официального, изготовленного печатным способом тарифа, а если бы даже он о нем и знал, то все равно не смог бы извлечь из него нужную справку, и гондольер, естественно, заломил с этого английского простака непомерную цену. Почти единственным удовольствием, которое мистер Ривз еще получал от жизни в промежутках между принятием пищи, была возможность расплачиваться за различные предметы и услуги, в сущности не доставлявшие ему никакой радости, но все же он сказал миссис Ривз и Марсель, что, кажется, с него содрали многовато. Будем надеяться, что у гондольера хватило хотя бы здравого смысла с толком использовать перепавшую ему добычу.
Мистер Ривз был изумлен царившей в городе тишиной и певучими голосами горожан. Он был изумлен, узнав, что почти все дома на Большом Канале называются дворцами, — по его понятиям, это слово означало нечто среднее между Букингемским дворцом и давно не обитаемым замком «Кристалл». Он был изумлен, найдя у себя в спальне кран с горячей водой. Он был изумлен, заметив, что управляться со спагетти совсем не такая простая задача, и весьма неприятно изумлен качеством вина. Он был изумлен вздыбившимися и покривившимися каменными плитами на площади Святого Марка и поспешил увести оттуда миссис Ривз и Марсель, ибо у него тотчас возникло ошибочное представление, что стоявшие на площади здания могут рухнуть в любую минуту. Он был изумлен, узнав, что такая высокая башня, как Кампанила, была воздвигнута единственно для того, чтобы повесить там колокола, но несколько утешился, когда ему сообщили, что с этого бессмысленного сооружения взорам английских туристов открывается волшебный вид на город. Он был изумлен одеянием карабинеров и чудовищным количеством голубей на площади Святого Марка. Он был изумлен, что в таком большом городе незаметно почти никаких признаков промышленных предприятий. Особенно же сильно был он изумлен, вычитав в своем туристском справочнике, что в старину венецианцы слыли весьма богатыми и предприимчивыми купцами, — слишком уж много денег, по его мнению, было здесь потрачено на пустые украшения. Он был очень изумлен, обнаружив в Венеции несметное количество старинных полотен — больше, как ему казалось, чем во всем мире. Он был изумлен и несколько оскорблен тем, как молодые венецианцы поглядывали на Марсель и даже на миссис Ривз. Он был изумлен и разочарован, не найдя нигде бочоночного пива (за исключением немецкого), а также, само собой разумеется, и никаких площадок для гольфа… И как только люди здесь живут? Он был изумлен, заметив, что большинство венецианцев, с которыми ему приходилось общаться, считают его, по-видимому, за дурака. Он был также слегка изумлен тем, что, как выяснилось, не имел ни малейшего представления ни об истории Венеции, ни об искусстве этого города.
Перечень предметов и обстоятельств, изумивших мистера Ривза, можно было бы продолжить до бесконечности. Он отметил все эти факты, понятно, не сразу и даже не в первые часы своего пребывания в Венеции — они накапливались постепенно. Одновременно, также постепенно, накапливалось и чувство скуки. Помимо принятия пищи, которая, по мнению мистера Ривза, оставляла желать лучшего, Венеция не сулила ему никаких радостей. И вовсе не потому, что он пренебрегал открывшимися перед ним возможностями. Совершенно напротив. Всякое утро, с Бэдекером в руках, мистер Ривз вместе со своими дамами отправлялся осматривать достопримечательности. Перед каждой достопримечательностью, отмеченной в справочнике звездочкой, мистер Ривз останавливался и с похвальным упорством, в духе лучших традиций всех дотошных исследователей, бестолково осматривал, что положено, от начала до конца. Марсель, которая по части искусства знала все, проявляла чрезвычайную придирчивость и раздражала мистера Ривза, с презрением отзываясь о картинах, статуях и зданиях, по заслугам украшенных в справочнике герра Бэдекера звездочкой — а уж кому же, спрашивается, лучше знать, как не герру Бэдекеру. Миссис Ривз неизменно ахала — какая прелесть! — и довольно часто зевала.
Мистер Ривз в надежде рассеять свои недоумения купил «Камни Венеции» Рескина и нашел, что их не так-то легко переварить.
Они посетили Лидо и обнаружили там отели, пустынный пляж и бесконечные ряды купальных кабинок; посетили Торчелло и обнаружили, что его главная достопримечательность — старинная церковь, упоминавшаяся Рескином; посетили Чиоггью и обнаружили, что это маленькая, грязная копия Венеции с очень большим количеством рыбачьих лодок; посетили фабрику стеклянных изделий и обнаружили, что современным оборудованием там и не пахнет, после чего мистер Ривз погрузился в состояние угрюмой скуки. Он продолжал героически посещать церкви, дворцы и музеи, но с каждым днем все дольше засиживался в одном из кафе на площади Святого Марка, попивая кофе с коньяком, наблюдая за голубями и проклиная эту дьявольскую жару и это солнце — сущее испытание для слабых глаз.
Из окна спальни мистера Ривза открывался вид на часть Большого Канала. Напротив возвышались украшенные резьбой величественные фасады средневековых венецианских дворцов из белого истрийского камня. Тихонько плескалась вода, омывая мраморные ступени и пестро раскрашенные столбы причалов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96