Больше всего досталось деревянным ящикам. Папирус и веревки, кувшины и бурдюки, корзины и бамбук хорошо поладили между собой. А вот жесткие деревянные конструкции неизменно проигрывали поединок с волнами.
Под вечер 16 июля установилась тихая погода, и мы повели наблюдение за горизонтом с каюты и мачты. Юрий крутил генератор, Норман монотонно кричал в микрофон наш позывной, и тут произошла неожиданная вещь. Представьте себе Нормана, который сидит в дверях каюты и настойчиво вертит ручки радиостанции, и вдруг он говорит странным голосом, глядя куда-то в пустоту:
– Я вас вижу, я вас вижу, вы нас не видите? Мы остолбенели, прошла секунда, прежде чем до нас дошло, что он обращается не к нам, а к радисту «Шенандоа». «Шенандоа!» Мы обернулись – и Жорж, который лежал на крыше, пристально глядя в другую сторону, и Карло, который с кинокамерой на животе болтался на покосившейся мачте, и все остальные.
Вот она! На гребнях далеких валов время от времени поднималась белая крупинка. Когда шхуна приблизилась, мы увидели, что ее страшно мотает бортовая качка. Наша потрепанная «Ра» куда спокойнее вела себя на волне. Для нас и поныне остается непостижимой загадкой, как мы сумели найти друг друга, но так или иначе пробил час, и вот мы вместе качаемся вверх-вниз, словно затеяли перепляс в море у. островов Вест-Индии. Вокруг «Ра» летала большая черная птица. Воду вспороли плавники акул. Должно быть, они шли за яхтой от самых островов.
На яхте и на ладье стрекотали кинокамеры и щелкали фотоаппараты. Что бы нам встретиться на сутки раньше! Гордый парус «Ра» был накануне спущен навсегда, теперь на мачте можно было поднимать только маленький клочок парусины, не то правое колено могло насквозь проткнуть отощавший правый борт.
С яхты спустили на воду надувную лодку, и Абдулла страшно обрадовался, увидев на веслах человека с таким же цветом кожи, как у него. Он крикнул что-то гребцу на своем арабском наречии, потом по-французски и совсем растерялся, когда ему ответили по-английски. В Америке Абдулла встретил Африку, но Африку, которая успела стать совершенно американской.
Прежде всего мы погрузили на пляшущую лодчонку все отснятые пленки. После этого в несколько заходов сами переправились на яхту и познакомились с ее экипажем. Простые, славные ребята.
Изящное суденышко с высоким мостиком и узким килем качало так сильно, что после двух месяцев на «Ра» мы с трудом удерживали равновесие на чисто выдраенной палубе. А кинооператоры Карло и Джим, обменявшись мнениями, согласились, что гораздо легче снимать яхту с ладьи, чем наоборот.
Капитан и его команда были молодые ребята, большинство наняты только на этот рейс, и все уговаривали нас поскорее переходить с вещами к ним на борт, чтобы можно было, не мешкая, отправляться в обратный путь. Но контракт об аренде «Шенандоа» не включал такого условия, а мы не торопились покидать «Ра». Яхта доставила нам апельсины, по четыре на брата, и коробку шоколадных конфет для Сантьяго Однако наскоро набранная команда вышла в море, не заметив впопыхах, что провиант состоит преимущественно из пива и минеральной воды, поэтому капитан настаивал на скорейшем возвращении, пока мы все не остались без еды. И пока не нагрянул новый шторм. Мы попросили одолжить нам надувную лодку и привезли с «Ра» окорока, бараньи ноги, колбасы и кувшины с провизией и водой. Наших запасов хватило бы всему экипажу папирусной лодки по меньшей мере еще на месяц.
И яхта осталась. «Ра» еще держалась на воде, левый борт был в полном порядке, но правый так потрепало, что мы не могли больше полагаться на тяжеленную девятиметровую мачту и решили срубить ее. Норман поставил легкую двойную мачту из двух связанных вверху пятиметровых весел и поднял на ней маленький прямой парус. «Ра» продолжала плавание.
17 и 18 июля мы переправили на «Шенандоа» весь лишний груз и сшивали связки, укрепляя лодку. Карло поплыл к яхте, толкая перед собой срубленную мачту, Жорж трудился под днищем «Ра», Юрий поддерживал сообщение с «Шенандоа» на хлипкой резиновой лодке, остальные бродили по затопленной палубе, таская веревки и свои промокшие вещи, и тут мы все чаще стали примечать на поверхности моря плавники акул, словно этакие игрушечные паруса. Под водой были видны могучие туши, медленно скользившие в прозрачной синей толще. Ребята на «Шенандоа» занялись рыбной ловлей, вытащили на палубу двухметровую акулу с белыми плавниками, потом другую, поменьше, и угостили нас нашим рисом с вкусной акульей печенью. Но четырехметровую синюю акулу рыболовам не удалось перехитрить, и она продолжала неутомимо патрулировать около нас.
Всем было строго-настрого наказано соблюдать предельную осторожность, и все же мы с ужасом увидели, как Жорж выскакивает на притопленный борт «Ра», преследуемый по пятам крупной акулой. Одну ногу Жоржа уже давно украшали следы акульих зубов. Я запретил ему нырять, пока кругом ходят акулы, тогда он ответил, что нам придется долго ждать, ведь в глубине под лодкой кружит не меньше двадцати пяти – тридцати акул... Было бы глупо рисковать людьми, и мы прекратили ремонт связок. Пусть уплывают стебли и пучки папируса, лишь бы средняя часть лодки и левый борт оставались целыми.
Прогнозы погоды, принимаемое радистом «Шенандоа», внушали тревогу, и у капитана были уважительные причины настаивать на возвращении в гавань. Экипаж «Ра» единодушно считал, что в случае шторма вернее всего оставаться на борту нашей потрепанной посудины. Правда, управлять лодкой было невозможно: рулевые весла сломаны, на мостике не устоишь, но папирус держался на воде, на нем вполне можно плыть на запад, как на огромном спасательном буе, пока нас не выбросит на берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119