Это были преимущественно лазутчики, прошедшие обучение в школах абвера, существовавших в Штеттине, Кенигсберге, Берлине и Вене еще до нападения фашистской Германии на СССР. Выросла общая численность сети задействованных агентов — она исчислялась сотнями. Время от времени целые группы немецких солдат, переодетых в красноармейскую форму, под руководством офицеров-разведчиков переходили границу для рекогносцировки на местности. Как и определялось в инструктаже Йодля, проникновение на советскую территорию не было глубоким, задача заключалась лишь в том, чтобы собрать информацию о самых последних изменениях, происходящих в дислокации советских войск и военных объектов. Действовало негласное правило: не перемещаться в глубинные районы России, не тратить время и силы на сбор сведений о совокупной мощи Советской страны, в которых немецкое верховное командование, уже считавшее себя полностью готовым к нападению, не испытывало особой нужды. Зафиксирован даже такой маловероятный с точки зрения здравого смысла случай. Один агент направил в Берлин, как ему казалось, важное донесение: «Когда Советскому государству придется вступить в противоборство с сильным противником, Коммунистическая партия с поразительной быстротой потерпит крах, утратит способность контролировать положение в стране и Советский Союз развалится, превратившись в группирование независимых государств». Оценка содержания этого донесения в центральном аппарате абвера как нельзя лучше характеризовала настрой вермахта. Руководство абвера признало выводы агента «весьма точными».
Исследователю, который спустя почти полвека анализирует систему «тотального шпионажа» гитлеровской разведки, бросается в глаза отсутствие логики в установке Йодля, данной им от лица верховного главнокомандования, и в том, как скрупулезно выполняли ее военные, пренебрегая стратегическими целями. В самом деле, зачем, ставя конкретную задачу, жестко ограничивать ее границы и фактически отказываться от дальнейшего пополнения сведений о мощи, вооружениях Красной Армии, настроениях личного состава, наконец, о военно-промышленном потенциале страны. Разве не понимали в Берлине, что предстоит война не только армий, но и государств, не только оружия, но и экономики? Мы теперь знаем: понимали. Но заранее оценили свои возможности и возможности противника как несопоставимые величины. На стороне нападающего — отмобилизованность и внезапность, ощущение непобедимости после стольких побед в Европе в 1939 — 1941 годах, экономический и промышленный потенциал всех оккупированных государств. А у противника? Обезглавленная сталинскими репрессиями армия, незавершенная реконструкция вооруженных сил, «непрочное многонациональное государство», способное (по расчетам Гитлера) рассыпаться под первыми же ударами. Добавим к этому психологический эффект пакта «Молотов — Риббентроп». Давно известно, что нацисты с самого начала ни в грош не ставили этот договор, продолжая форсированную подготовку к войне.
Итак, основные усилия абвер сосредоточил на разведывательном обеспечении боевых операций войск, имея в виду задачи первого этапа плана «Барбаросса». Дело, разумеется, не ограничивалось одним лишь сбором шпионских сведений. Стремясь содействовать успешному осуществлению начальных наступательных операций, абвер развернул и террор против командиров и политработников Красной Армии, разрушительные акции на транспорте и, наконец, идеологические диверсии, направленные на подрыв морального состояния советских солдат и местного населения. Но территорию, на которой должны были осуществляться все такого рода операции, предстояло ограничить прифронтовой зоной. Показательно, что директива Йодля имела долговременные последствия, о которых вскоре после капитуляции на допросе 17 июня 1945 года генерал-фельдмаршал В. Кейтель, являвшийся с 1938 года начальником штаба верховного главнокомандования Германии, вынужден был констатировать: «В ходе войны данные, поступившие от нашей агентуры, касались только тактической зоны. Мы ни разу не получали сведений, оказавших бы серьезное воздействие на развитие военных операций. Например, нам так и не удалось составить картину, насколько повлияла потеря Донбасса на общий баланс военного хозяйства СССР». Разумеется, в столь категорическом утверждении начальника штаба верховного командования немецких вооруженных сил следует усматривать и попытку переложить ответственность за провалы на фронте на абвер и другие службы «тотального шпионажа».
ДИРЕКТИВА ЙОДЛЯ В ДЕЙСТВИИ
Все вышесказанное не позволяет приписывать Йодлю авторство директивы, в силу которой на неопределенный период абвер получал беспримерную свободу действий любого характера на суженной территории. Указание начальника штаба оперативного руководства верховного командования вооруженных сил лишь в самой концентрированной, сжатой форме отражало господствующее настроение в политическом руководстве Германии — 22 июня 1941 года оно начинало «блицкриг», «безусловно обещавший успех».
Как можно судить на основании архивных документов, на предвоенные недели и первые недели военных действий приходится заброска через демаркационную линию, а затем и за линию фронта наибольшего числа заблаговременно подготовленных агентов абвера и СД. В 1941 году по сравнению с 1939 годом объем заброски увеличился в 14 раз. Некоторые итоги этой работы подвел Канарис в докладной записке верховному командованию вермахта от 4 июля 1941 года, то есть уже через две недели после начала вероломной агрессии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144